С этими словами он пронзил ее кинжалом.

Точнее, попытался.

Кольчуга выдержала удар и спасла легкое Сорасы, хотя она ощутила такую боль, словно по ее телу изо всех сил ударил молотом.

– Броня? – Меркьюри рассмеялся ей в лицо. Он продолжал сжимать ее горло. – А ты изменилась.

Сораса провела ногтями по его лицу, оставив на коже неровные кровавые царапины. Но он не обратил на это никакого внимания и поднес кинжал ближе к ее лицу. Сораса почувствовала холод лезвия на щеке – прямо у кончика глаза.

Внезапно в лорда амхара врезалось чье-то гигантское тело, повалив на землю. Над ним возвышался демон в залитой кровью броне. Его грудь поднималась и опускалась в такт неровному тяжелому дыханию. Если бы Сораса не увидела золотистые волосы и зеленые доспехи, то подумала бы, что на Меркьюри напал медведь Дириана.

Дом и правда сражался как дикий зверь.

Меркьюри вскочил на ноги, но Дом одной рукой перехватил его за шею, а другой за бедро. Он поднял старика высоко над головой, словно охапку сухих веток, а потом изо всех сил бросил на пол. Когда его тело ударилось о мраморные плиты на другом конце зала, раздался омерзительный хруст.

Сорасе хотелось в изнеможении повалиться на пол. И обнять Дома, поблагодарив за то, что он спас ей жизнь.

Но она лишь обернулась к следующему врагу.

– Спасибо. – Она кинула ему через плечо, а потом взмахнула мечом. Она не стала спрашивать, что случилось на поле боя и почему Дом решил вернуться.

– Не за что, – отозвался Дом, повернувшись к ней спиной.

На мгновение она прижалась к доспехам Древнего, чувствуя его присутствие. Ей хватило этого времени, чтобы привести мысли в порядок.

Сораса оценила обстановку, окинув взглядом кровавые лужи и сцепившиеся между собой тела бойцов, которые кружились по залу. Бесконечные ряды мертвецов продолжали наступать и заполнять замок изнутри. Древние изо всех сил старались сдерживать их поток. По ступенькам катилось все больше отрубленных голов и тел, которые по-прежнему пытались вцепиться ногтями в чье-нибудь горло. Большинство мертвецов все-таки преодолело образованную Древними преграду и разбрелось в разных направлениях.

Шестеро выживших убийц бросились к телу Меркьюри, оставив в покое тяжело дышавшего Гариона. Один из амхара схватил своего лорда и перекинул его через плечо.

Сораса хотела броситься за ними, хотела перерезать горло Меркьюри и увидеть, как свет покидает его глаза навеки. Ее пальцы, по-прежнему сжимавшие кинжал, дернулись, а сердце сбилось с ритма. В памяти начали проноситься воспоминания, каждое из которых было болезненнее предыдущего. Вот она, совсем еще малышка, бродит по пустыне, брошенная на произвол судьбы. Вот она корчится от боли, сломленная мучительными тренировками. Вот она совершает свое первое убийство и ужасается содеянному. Вот Меркьюри улыбается и одаривает ее похвалой, которую вскоре с легкостью забирает назад. А вот ее лицо прижимается к холодному камню цитадели. Она обнажена, а на ее ребрах горит жуткая татуировка. Лорд Меркьюри уже не улыбается, пока лишает ее всего, что она когда-либо пыталась построить.