– Я должен присутствовать на инаугурации сегодня в качестве неофициального гостя.

Видя его сейчас, то, как он смотрит на нее взглядом, который заставил ее чувствовать, будто они были единственными людьми, оставшимися в этой вселенной, Ана не могла избавиться от мыслей, которых все время сторонилась.

Ей хотелось поцеловать его. Она хотела быть с ним. Она хотела… она хотела его.

– Ты меня не спрашивал. – Ее голос был напряжен, только если бы она могла успокоить водоворот своих мыслей.

– Никогда не думал, что мне нужно это делать, – ответил он, и у нее создалось впечатление, что она разговаривает с незнакомцем. Она ожидала колкости, дразнящего блеска в этих карих глазах, злого изгиба его рта. Но мужчина, стоявший перед ней, больше не был тем Рамсоном Острословом, которого она встретила в той тюрьме в Кирилии, с его стремительной ухмылкой, хитрыми словами и обольстительной улыбкой. В какой-то момент, в ходе их путешествия, он стал Рамсоном Фарральдом, аферистом и командующим военно-морским флотом.

Она оторвала от него взгляд. Ее грудь сдавило, раны на сердце все еще болели от потери силы родства. Однако это была боль, которую она никогда раньше не испытывала: ощущение, что ее сердце разрывается надвое.

Он сделал свой выбор.

И она сделала свой.

«Отрицай, – подумала она. – Скажи, ты останешься со мной».

Но даже когда она прислонилась к нагретой солнцем скале, слыша шум волн и крики чаек, кружащих над ними, она знала, что должно было произойти.

«Настанет день, когда на благо Империи тебя попросят пожертвовать тем, что тебе дороже всего».

Видела ли Шамира этот момент? Пыталась ли она тогда предупредить Ану?

Знала ли она, каково это, когда ее разум хочет одного, а сердце – другого?

– Значит, это конец, – тихо сказала Ана. Фраза повисла в воздухе, наполовину вопрос, наполовину утверждение, растягивая время. В ожидании его ответа.

Он наблюдал за ней, слегка нахмурив брови. А потом напряжение, казалось, покинуло его тело, и он выдохнул.

– Ана. – Ее имя прозвучало как мольба, сорвавшаяся с его губ. – Я… – Он на мгновение закрыл глаза, и она подумала о том дне во время шторма, когда они обнимали друг друга на краю утеса, и он поцеловал ее. Тогда это было похоже на начало чего-то нового. Не на конец.

– Я увижу тебя снова? – Слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла сдержаться.

Рамсон долго молчал, внимательно наблюдая за ней, и она гадала, ответит ли он жестокой правдой или доброй ложью.

Наконец он заговорил.

– Я не даю обещаний.