Цайянь сговорился с Ся Чжуном.
Осознание ударило Хэсину, как пальцы ударяют по струнам цитры. Все ее существо зазвенело. Она вздрогнула, почувствовав, как костный мозг возвращается в ее позвоночник, вены снова наполняются кровью, а сердце, кипящее новой яростью, занимает свое место в груди.
– Вы забыли, – проговорила она сквозь зубы, – что мы с вами связаны и пойдем ко дну вместе.
Пажи поспешили раздать письма придворным, сидевшим на верхних рядах. Бумага хрустела, словно тонкие ветки, ломавшиеся под чьими-то ногами.
Хэсина подняла над головой письмо, которое оставила себе.
– Ся Чжун, как вы объясните эту переписку?
Паж поднес министру одно из писем, и он склонился над бумагой. Сжав зубы, Хэсина вонзила взгляд в его лысую голову.
Наконец, он поднял на нее глаза.
– Ваше Высочество, – проговорил Ся Чжун. – Хотя отныне мне, пожалуй, стоит обращаться к вам «Ваше Бесчестие».
Придворные в верхних рядах вскрыли последнее письмо, и воцарилась тишина.
Хэсина взглянула на письмо, которое держала в руке, и ее сердце забилось медленнее. Открывая его, она не была уверена, чего именно боится – она вшила их в пояс неделю назад, но…
Этого не могло быть.
Раньше на письмах не был указан адресат. Теперь там стояло имя Хэсины.
Раньше на письмах не был указан отправитель. Теперь там стояло имя Серебряной.
Письмо в руке Хэсины задрожало. Слова, находившиеся между подписями, расплывались перед ее глазами.
Но ей не обязательно было их читать.
На Хэсину посыпался град обвинений. Злобные выкрики окружили ее, как стая волков. Они набросились на нее, оставшуюся без защиты, и начали разрывать ее плоть своими когтями и зубами.
– Сообщница саранчи!