Мои спутницы, они же надзиратели, по-прежнему цепко держали меня за руки и волокли за собой. Я шаркала ногами, насилу переставляя их и запинаясь о выступающую старую брусчатку. Как мне отыскать своих солдат?! Решено, при первой же возможности сбегу и вернусь к Зеленому особняку. Там найду либо их обугленные тела, либо не найду ничего… И тогда, возможно, сумею вспомнить, что в мире под этими жестокими небесами есть не только горе, но и надежда…

Мы свернули в узкий переулок, в котором не разминулись бы даже двое, поэтому двигались по одному, но не размыкая рук. В отдалении я разглядела перегородившую дорогу темную кучу тряпья. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее угадывались очертания человека, облаченного… в коричневые одежды.

Маура окинула меня полным сомнения взглядом и кивнула на бродягу, который будто почувствовал наше приближение и жалостливо закряхтел. Я поволокла за собой Иглу, почти наступая на пятки матери. Коричневая форма, испачканная землей и кровью… Мой солдат…

Я вырвалась из рук своих спутниц, оставшись без защиты мерзких теней Иглы, и упала на колени рядом с колдуном своего отряда. Стоило легонько коснуться его плеча, как солдат проворно выхватил кинжал, прижав его к моему горлу

Лицо юноши, которого, кажется, звали Данир, покрывала засохшая кровь. Он вытаращился на меня во все глаза и поспешно спрятал оружие в ножны.

– Амаль Кахир, – неверяще выдохнул солдат. – Я думал, они забрали вас.

– Кто?

– Люди в красном.

Понимание разорвало остатки истерзанного сердца на кровоточащие ошметки. Айдан! Мерзавец прислал своих прихвостней, чтобы уничтожить моих солдат и меня саму, зная, что я беззащитна! Рука самовольно метнулась к волосам и сжалась в кулак.

– Они искали вас… Они убили всех, а после подожгли дом, – прохрипел Данир.

Голову пронзила боль, когда клок волос остался в пальцах, сведенных судорогой. В последний раз я рвала на себе волосы в тринадцать лет… после смерти незадачливого насильника.

– Как ты выжил? – раздался резкий голос Мауры.

– Они прокрались в дом, когда все спали. Я услышал шевеление и проснулся. Человек в красном одним прикосновением заставил Галиба задохнуться. Я дождался, пока он подойдет ближе, и полоснул пальцами по шее.

Я молчала, с трудом соображая. Где-то на задворках памяти теплилось воспоминание о фокусах, которые Данир с удовольствием показывал на тренировочном поле. Одним лишь прикосновением он резал все, что можно разрезать. Его пальцы превращались в оружие острее кинжалов. Беркут гордился столь ценным колдуном в своем отряде…

– Это не твоя кровь, – вдруг поняла я.