— И то… хорошо, матушка. Так я и сделаю.

— Вот и ладно, сынок, вот и хорошо.

— Михайлу с собой возьму. А Ксюху, может, тоже забрать?

— Не надо. Здесь она со всеми уснет, ничего не увидит, не узнает. А вот что в городе будет? Понятно, она-то дура, да мало ли что услышит она, кто с ней потом поговорить сможет? Сам знаешь, не всем мы по душе.

— Как скажешь, матушка.

Любаве бы обеспокоиться такой покорностью сыночка, да не до того ей было! Какие уж тут мысли? Договорились, вот и слава Богу, чадушко ее подальше будет от опасности. Вот и хорошо, вот и ладно…

А что на уме у Федора было…

Взрослый он уже, этого и не учла Любава, и приказам ее сын уже не повинуется безоглядно, у него и свое мнение есть, а пуще того — свои желания и дурость. А когда все это воедино соединяется, такая гремучая смесь выходит, что смотреть страшно. Любава свои планы лелеяла, Федор свои. Вот и не вышло все ладно да гладко. Не доверились они друг другу.

* * *

— Сегодня дело случится, Мишка.

Михайла на Федора посмотрел прямо.

— От меня что надобно, государь, что я могу для тебя сделать?

Федор задумался.

— Что сделать? А пожалуй, ты мне сегодня и сослужишь службу. Только придется тебе кое-что испытать…

— Испытай меня, государь, что скажешь — сделаю.

Федор поморщился, из ножен клинок потянул.

— Ох, не хотелось мне о том говорить… ну да ладно! Ты и так многое знаешь, а сболтнешь хоть слово — голову с плеч снесу. Понял?

— Ты меня не головой пугай, государь, я ее сто раз попусту сложить мог. А вот дружбы твоей лишиться, да доверия — вот это страшно.

Ответ Федору понравился, улыбнулся царевич, да по руке провел чуть повыше запястья. Царапина длинная получилась, кровью набухла, Федор ложку со стола взял, да кровь в нее и собрал.

— Пей.