Скорчилась на полу боярыня, руки к животу прижала, ровно от боли нестерпимой. А может, и не было у нее сил терпеть, душевная-то боль, она тоже когтями рвет.

Не могла она полюбить?

Вот и неправда ваша, о первой любви и поют, и пиесы ставят, а о последней? Той самой, что на склоне лет прийти может? Не к каждому она приходит, но ведь и не спрашивает, и не разбирает, кого полюбить. И не всегда такие истории счАстливо заканчиваются…

Может, и начиналось все у боярыни с блуда да с похоти, а вот во что вылилось… она бы и из палат государевых ушла, и в деревню уехала, лишь бы рядом был Андрюшенька…

— Все одно вам жизни не дали бы, — голос тихий был, участливый.

Степанида подскочила, ровно иголкой ее ткнули.

— ЧЕГО⁉

Варвара Раенская рядом на пол опустилась, по плечу ее погладила.

— Сама подумай, боярин Ветлицкий тебя бы со свету сжил, а кто защитит? Кто заступится? Борька? Или пакостница его?

Степанида лицо рукавом вытерла, носом хлюпнула.

— Уехали б мы…

— И никто вас не нашел бы? Сама-то ты себе веришь? Ехать — деньги надобны, да на прожитье, да дом, да холопы… не Андрейка ж твой работать станет, да и не умеет он ничего! Ни воевать, ни торговать, одно достоинство у парня, да ты ж им делиться не захочешь!

— Язык придержи!

Варвара и придержала, плечами пожала примирительно.

— Прости. А только сама знаешь, права я.

Не хотелось боярыне Степаниде это признавать. Но… права, хорошо. А дальше-то чего?

— И про далее поговорим. Вот послушай, что придумалось мне. Только одна не справлюсь я, а когда нас двое будет, умных да хитрых, не будет нам преград.

— И что ты придумала?

— Книгу в другой род передать.

Степанида слушала, думала… потом кивнула серьезно.