— Я ее муж! Я!!! Борька ее обманом получил!!!

— А все ж она счастливой выглядит. — За слова эти Михайла гневный взгляд получил, но не остановился. — И ребеночка носит, с ним что, государь?

— Ничего. Не будет ребенка. А со временем забудет она обо всем, меня полюбит.

И с такой жуткой уверенностью Федор это говорил, что у Михайлы наново мороз по позвоночнику пробежал.

Не сомневается Федька, не притворяется, и вправду он так думает, и не волнует его чужое мнение. А ведь любит — или думает, что любит Устинью.

Неужто и он, Михайла, такой же?

Так Михайла увлекся этой мыслью, что едва сообразил Федору ответить.

— Я с тобой, государь. Как прикажешь, так и сделаю.

Федор довольно улыбался.

А Михайла…

А он тоже улыбался.

Много чего этой ночью решится.

* * *

— Андрюшенька!!!

— Пусти меня!

Сто раз уж пожалел боярич Андрей что по-хорошему с бабой дурной расстаться хотел! Какое там! Двести раз!

Цепляется за него Степанида, за одежду хватает, воет, ровно по покойнику… вот чего ей надобно? Побаловались — и хватит! Порадовали друг друга…

Ладно, он боярыню порадовал, хоть и не поймет сейчас, для чего оно ему надобно было? И не так, чтобы очень хороша собой боярыня, и в матери ему годится, а как затмение какое нашло! И ведь хорошо ему было, ровно в дурмане сладком.

А сейчас прозрел, вот…

Не люба, и что ты хочешь, тут сделай. И окажутся они в кровати, так ничего ему со старухой не захочется!