Может ли она быть его Смертью? Вряд ли. А даже если и так, он уже выучился увёртываться от её мотыжки. Он ухмыльнулся, подумав об этом. И о том, как она бранилась на него.

Интересно, встретит ли он её снова?

Он потихоньку встал, оделся и ускользнул с горы.

У пруда никого не было. Он уселся на ветку и, примерившись, кувыркнулся, клювом вперёд, повис ненадолго вниз головой, как летучая мышь, потом взмахнул крыльями и сел, как все птицы сидят на ветках, а потом опять перевернулся, продолжая думать о своём, потому не заметил, как незнакомка – или уже можно считать её знакомой? – пришла. Он встретился с ней взглядом и вздрогнул, едва не разжав лапы – он как раз висел книзу головой. Вот было бы позорище, если бы он свалился у неё на глазах и вновь угодил в ловушку!

Девушка смерила его долгим взглядом, но ему показалось, что на долю секунды в её глазах появился какой-то проблеск. Она была рада, что он вернулся, хоть и уверял, что лапы его на этой горе больше не будет? У Минчжу горделиво приосанился, насколько позволял облик ворона, и стал ждать, когда она с ним заговорит. Она непременно должна заговорить с ним первой, хотя бы и для того, чтобы его выбранить. Но она… Он невольно съёжился, увидев, как девушка вытаскивает из травы ту ржавую мотыжку. А если опять в него швырнёт? С такого расстояния она легко его собьёт с ветки, как спелую грушу!

Нет, минутку, она что, его игнорирует? Она уже разглядывала пруд со странным выражением лица, будто до кувыркающейся чёрной птицы ей не было никакого дела. У Минчжу даже слегка оскорбился: разве не заслуживают внимания те акробатические кульбиты, что он проделывал на ветке? Думаете, легко вот так кувыркаться? Эй, хотя бы взглядом его удостой! Но девушка уже куда-то ушла. Он взъерошился и долбанул клювом по ветке, раздосадованный. Может, если он притворится, что падает с ветки, это привлечёт её внимание?

Девушка вернулась с полным ведром воды. Уж не собиралась ли она облить его водой, чтобы прогнать? У Минчжу весь подобрался, готовый, в случае чего, дать стрекача – мокнуть в птичьем облике он не любил, – но она вылила воду в пруд и опять ушла, чтобы… вернуться с ещё одним полным ведром и опять-таки вылить в пруд. Зачем она это делает? Бессмыслица какая-то… Он превратился в себя, повис вниз головой, зацепившись согнутыми в коленях ногами за ветку и скрестив руки на груди, и спросил изумлённо:

– Ты что делаешь?

– Ты слепой? – отозвалась она и вновь ушла. За очередным ведром воды.

– Зачем ты льёшь чистую воду в грязную лужу? – спросил он, когда она вернулась.