– Тоже мне, невосполнимая утрата, – бессердечно засмеялась девушка. – Это же всего лишь сапоги.

– Да они стоят дороже, чем вся ваша гора, – оскорбился У Минчжу.

– И? Ты, что ли, не можешь себе позволить другую пару сапог? – насмешливо спросила она.

– Я могу позволить себе хоть дюжину, – кичливо возразил он, – но это-то были мои любимые сапоги! А теперь их выкинуть придётся.

– Мои соболезнования, – только и сказала она.

Никакого сочувствия к чужому горю!

У Минчжу душераздирающе вздохнул.

108. Если бы он вовремя насторожился…

108. Если бы он вовремя насторожился…

Когда У Минчжу прилетел на другой день – разумеется, уже в новых сапогах, нисколько не хуже его «любимых», – он сразу же заметил, что у Цзинь Цинь заплаканные глаза.

– Кто тебя обидел? – сурово спросил он, хватая её за плечи.

– С чего ты взял? – удивилась она.

– У тебя красные глаза. Ты плакала.

– А что, плачут разве только когда обижают?

– Как правило.

Девушка покачала головой:

– Никто меня не обижал.

У Минчжу вприщур поглядел на неё. Цзинь Цинь, заметив его взгляд, вздохнула и сказала:

– Матушка знает.