Сейчас.
Ну же, Хотэку, сделай шаг в сторону двери, нет никакого смысла оставаться.
Делай же.
— Норико! — он начинал терять самообладание.
— Не ори, у меня чувствительный слух.
«А у меня чувствительный весь я», — хотел сказать Хотэку, но, справляясь с нервозностью, только вздохнул.
— Норико, — продолжил он тише. — Я обещал не делать тебе больно…
— Никто никогда не держит обещания, — спокойно сказала она. — Я обещала тебя убить, если ты обманешь, помнишь?
— Помню. Я обещал позволить. — Он сел обратно.
— Но ты не выполняешь свои обещания, это мы уже выяснили.
— Хочешь меня убить?
— А если да?
— Ладно, — пожал он плечами.
Норико фыркнула:
— Сколько гонора.
— Нисколько, Норико. — Хотэку устало откинулся назад и, запрокинув голову, стал разглядывать потолок. — Ты ведь знаешь меня. Я весь перед тобой. Я бы ни за что не оставил тебя, если бы не приказ. Но я сёгун, а у сёгуна есть долг перед империей. И порой исполнение этого долга требуется в тяжёлое время… — Он запнулся, а затем опустил взгляд на неё. — Даже не так. Именно в тяжёлое время оно как раз и нужно. Киоко-хэике после потери отца пришлось выходить замуж и брать на себя бремя императрицы. Она этого хотела? Не думаю. Нужна ей была поддержка? Наверняка. Но что она получила? Требования, предательство и сражение, которое привело к тому, что она бежала из собственного дома и умерла для всей Шинджу.
Он смотрел на неё, она молчала. Тогда Хотэку продолжил:
— Я никогда не сделаю тебе больно: не предам и не брошу. Не оставлю, пока сама не попросишь. Несколько раз. Хотя бы сотню. Потому что ты слишком гордая, чтобы не пытаться сбежать при любом недопонимании. И достаточно жестока к себе, чтобы пытаться жить без опоры на других. Я тебя