«И... моё платье», – добавила она уже почти машинально. – «То новое, из темно-синего шелка с серебристой вышивкой. И прическу... что-то элегантное, но не вычурное.»
«И... моё платье»,
«То новое, из темно-синего шелка с серебристой вышивкой. И прическу... что-то элегантное, но не вычурное.»
Жизель, уловив необычную взволнованность хозяйки, лишь почтительно склонила голову: «Будет исполнено, мадам. Все сделаем самым лучшим образом.»
«Будет исполнено, мадам. Все сделаем самым лучшим образом.»
Когда служанка вышла, Елена подошла к окну, глядя на залитый утренним солнцем сад. Она ловила себя на мысли, как тщательно продумывает каждую деталь предстоящего приема. Как хочет произвести впечатление. На него. И от этой мысли ей становилось одновременно жарко и стыдно.
«Глупости», – прошептала она себе резко, отворачиваясь от окна. – «Это деловая встреча. Совместный проект. Ничего более. Впечатление должно быть хорошим у партнера. Только и всего.» Но дрожь легкого предвкушения, смешанного со страхом и невероятным любопытством, никак не желала уходить. Кто же он, этот загадочный граф де Виллар? И что принесет воскресный обед? Ответы на эти вопросы тревожили ее куда больше, чем гнев Бернара или финансовые риски. Она готовилась не просто к обеду. Она готовилась к новой битве – возможно, самой важной в этой новой жизни. И противника в ней она пока не понимала.
«Глупости»,
«Это деловая встреча. Совместный проект. Ничего более. Впечатление должно быть хорошим у партнера. Только и всего.»
Глава 52. Нервы, Смех и Трепет Прикосновения
Глава 52. Нервы, Смех и Трепет Прикосновения
Солнечный свет, заливающий кабинет, казался Елене слишком ярким, слишком назойливым. Она не могла усидеть на месте. Пять кругов вокруг письменного стола. Десятый взгляд в высокое зеркало в резной раме. Темно-синий бархат платья с серебристой вышивкой – он был безупречен, подчеркивая ее хрупкую стать и бледность кожи. Прическа, которую Жизель сделала с особым тщанием – элегантные волны, собранные сзади, открывающие шею – выглядела идеально. А глаза? – она пристально вглядывалась. Слишком широко открыты? Выдают нервозность? Она нахмурилась, пытаясь придать взгляду привычную ледяную сдержанность. Не получалось.
«Мадам, все готово к приему», – доложила Жизель, появившись в дверях. В ее глазах мелькнуло что-то – не то понимание, не то едва сдерживаемое веселье. – «Марфа говорит, фуа-гра получилось восхитительно. Цветы в столовой – свежайшие жасмин и белые розы. Мари только что вытерла пыль с балясин лестницы… в третий раз».