Не просто стук. Глухой, металлический, настойчивый удар в массивные ворота шато. Как удар грома в безоблачном небе. Как удар молота по хрусталю.

Я замерла. Кусочек груши выскользнул из моих пальцев. Лео вздрогнул. Улыбка застыла на его лице, а затем исчезла, смытая смертельной бледностью. Я увидела этот страх в его глазах – тот самый, глубокий, животный страх потери, который он прятал все утро. Он узнал этот стук.

«Лео…» – мое шепотное имя застряло в пересохшем горле. Ледяные щупальца ужаса сжали мое сердце. Нет. Не сейчас. Не так скоро.

«Ничего,» – он попытался улыбнуться, но это была жалкая пародия. Голос звучал чужим, натянутым. «Наверное, поздравления опоздали…»

Ложь висела в воздухе тяжелым, удушающим запахом. Стук повторился – громче, жестче, нетерпеливее. Я вцепилась в его руку, как утопающая в соломинку. Внизу послышались шаги, голоса, скрип ворот… Мои ноги понесли меня к балюстраде балкона сами, потянутые магнитом надвигающейся беды. Лео был рядом, его рука все еще в моей, но я чувствовала, как его пальцы похолодели.

Внизу, в ослепительном утреннем свете, стоял всадник. Пыльный, безликий, как машина. В его руке – не письмо. Тяжелый пергаментный свиток. Алый шнур. Большая, как печать проклятия, королевская печать из темно-красного сургуча. Королевский указ.

«Граф де Виллар?» – голос курьера, хриплый и лишенный всякой теплоты, разорвал тишину. – «Именем Его Величества Короля Людовика Пятнадцатого, вам надлежит немедленно принять королевский указ.»

Я почувствовала, как рука Лео судорожно сжала мою. Его сердце колотилось так сильно, что я чувствовала его удары через одежду. Воздух стал густым, тягучим, его не хватало. Мой воздух, мой Лео, перестал дышать. Королевские когти впились в наше счастье.

«Я… спускаюсь,» – его голос был хриплым, чужим. Он попытался отпустить мою руку.

«Нет, Лео, не ходи!» – крик вырвался из меня, полный животной мольбы и паники. Я вцепилась в его камзол, видя смерть в его глазах, видя, как рушится наш только что построенный рай. Отнять его сейчас – значило вырвать у меня сердце, легкие, все нутро, оставить пустую, окровавленную рану.

«Я должен, Елена,» – его ладони прикоснулись к моим щекам. Они дрожали. – «Это приказ короля. Отказ…» Он не договорил, но я увидела в его взгляде конфискацию, позор, тюрьму, разлуку. – «Я должен.»