Лилия покачала головой.

– Значит, нет? – уточнила я с горечью.

– Не знаю. Контуры полуоткрытой двери, а за ней – фигура женщины; она подняла руку, словно прощается. Рисунок небрежный: слишком много линий, штриховки. Лица совсем не видно, не разобрать, кто это. Не думаю, что это ты. Знаешь, я боюсь, вдруг Вэй нарисовала себя. Вдруг она…

– Этого не случится.

Я чувствовала – нет, знала наверняка, – что прощаться будет не Вэйна.

Осознание пришло как вспышка. Внезапно вспомнила, что случилось, когда я потянулась к окну северной башни. Вспомнила все странные сны, мучившие меня в проклятых землях; в них словно был какой-то особенный смысл, ответ – то, чего нельзя было забывать. Вспомнила «Чародейство» и разговор, случившийся после того, как затихли последние ноты.

«Ты стала последним ребенком, которого я держала на руках, которому пела песни. Ты же придешь со мной попрощаться?»

«Конечно. Как только окажусь дома. Если окажусь…»

«Окажешься».

Но тогда, после неудавшегося побега, я в этом сильно сомневалась.

Я посмотрела в окно. Рассвет наступил, северная башня уродливо чернела на фоне неба, затянутого розовой дымкой. Обращенное в мою сторону окошко было мутным, таким же, как и всегда.

Когда ночью я села на подоконник и высунулась наружу, чтобы лучше расслышать, бабушка повторила вопрос:

– Ты придешь со мной попрощаться?

И я, протянув руку, чтобы стереть слезу с ее щеки, ответила:

– Да, приду.

Глава 25 Прощание

Глава 25

Прощание

Земля была мокрой, сырость заставляла поежиться, плотнее запахнуть накидку.

Утром доктор сообщил, что я иду на поправку. Настоятельно рекомендовал провести этот день в постели, восстановиться. Я пропустила его слова мимо ушей и стала спускаться к завтраку. Диего перехватил меня на лестнице, отвел обратно. Чуть позже он сам принес мне завтрак: молочную кашу и чай с булочкой.