Мы немного поговорили. Я поругала его за то, что заботился обо мне в ущерб здоровью. Круги под глазами никого не украшают, вытянувшееся от усталости и недосыпа лицо – тем более. Диего пробовал отшутиться, но мне было не до смеха.

Покончив с завтраком, я объявила, что хочу немного подремать. После ночного разговора с Лилией я и правда чувствовала себя уставшей. Тем более что чуть позже мне предстояло сделать кое-что важное, а для этого были нужны силы.

В полусне я ощущала, как Диего гладит мои волосы. Когда Лилия вошла в комнату и предложила его сменить, Диего наотрез отказался. Но сестра настояла; сообщила, что папа будет рад помощи на псарне. Дверь глухо хлопнула. Лилия подождала несколько минут, затем принялась меня тормошить.

Я почти не спала и, вынырнув из легкой дремы, принялась одеваться.

– Все-таки решила пойти?..

– Конечно.

Сразу после рассвета я рассказала Лилии все, что смогла. О том, что я однажды забыла, о снах, в которых было много важного. Об очень многих вещах, которые я поняла только теперь, когда все пазлы мозаики нашлись, выстроились в единую картину.

О том, как я однажды сидела в своем тайном месте под ивой; листья блестели, пахло недавним дождем. Ноги затекли от неудобной позы, я выбралась из-под свесившейся кроны, пошла по дорожке. Вскоре в просвете между деревьями показалась северная башня, покосившаяся, древняя. У ее двери я заметила маму; она открыла дверь, вошла.

Обуреваемая любопытством, я подобралась ближе. Тело начало неметь, кровь зашумела в ушах, но я постаралась не обращать на это внимания. Наверное, бабушкин дар в тот день слегка ослабел, поэтому мне не было настолько плохо, как в другие дни. Осторожно ступая, я пробралась наверх по закрученной лестнице, затаилась в тени, на площадке.

Мама стояла у самой двери, теребила в руках ключ от массивного замка. Говорила голосом, который я раньше никогда у нее не слышала: