Однако Эрик все равно хотел убедиться в том, что нам суждено быть вместе.

Может быть, по иронии судьбы, ему просто нужно было время, чтобы во всем разобраться. И мне тоже.

Наша любовь казалась такой невероятной. И я даже представить себе не могла, что будет дальше и будем ли мы вместе.

Однако я знала одно.

Ничто на свете нас не разлучит.

Прислонившись холодной щекой к его безмолвной груди, я закрыла глаза и глубоко вдохнула, наслаждаясь ощущением, которого мне так не хватало – ощущением родного дома.

То же самое я испытала, когда потеряла маму, о которой Чарли недавно узнала. Бесчисленные вопросы посыпались на нас сразу же после того, как ее родственники вернули Чарли домой, а та самозабвенно окунулась в наши объятия с вопросительно опечаленным выражением лица. Малышка хотела узнать, куда пропала ее любимая мамочка.

Вскоре после этого всплыли запрятанные фотографии и старые вещи, а вместе с ними и пронзительная боль, от которой мы с папой так долго пытались убежать, перехитрить или отрицать.

Сначала Чарли была потрясена откровениями отца. Признаться честно, ей было безумно сложно смириться с такой горькой утратой. Но теперь, когда он понял, как бороться с ее психологической травмой, и начал применять различные методы лечения, Чарли стало гораздо лучше. Как и ему самому. Однако он все еще ощущал боль от потери самого дорогого человека на земле.

Как и я. Впрочем, как и всегда.

Однако, почувствовав, что эта глубокая пронзительная боль, которая съедала меня изнутри, принадлежала не только мне, я широко раскрыла глаза. Сделав шаг назад, я сосредоточила все внимание на сапфировой булавке, украшающей черный атласный галстук Эрика.

– Я сомневаюсь, что сегодня тебе захочется играть на пианино, – испуганным голосом произнесла я. – И не уверена, стоило ли мне приходить.

Он аккуратно склонил голову и прикоснулся черной перчаткой к моему подбородку.

– Как ты могла такое подумать, если твоя дивная улыбка – мое единственное утешение? Я люблю тебя, Стефани.

Невзирая на то, что эти слова причинили нам обоим невыносимую боль, я взяла Эрика за руку и завела его в наш райский уголок – к изысканному пианино.

– Так, значит, ты научишь меня той безумной партии в середине пьесы?

После этого я аккуратно уселась за своим невероятным, суперпреждевременным рождественским подарком, которым было отремонтированное пианино.

Предвкушая дивное звучание старинного инструмента, я потянулась к миниатюрным клавишам. Начиная с низкого раскатистого ля, которое напоминало учащенное сердцебиение, дрожащими руками я подобрала аккорды, предвещающие скорую гибель.