Позади короля, наследного принца и принцессы двигались три фигуры в плащах. Огромные капюшоны скрывали их лица. Но если верить словам Каэлиса, один из них — Суд. Двое других должны быть Верховный жрец и Умеренность — те самые Старшие Арканисты, о которых Каэлис говорил, что они служат при высшем дворе.
Не окажется ли и Элорин однажды в таком же одеянии? Она ведь говорила, что после выпуска её отправят ко двору, её сила слишком ценна, чтобы её отдать какому-то клану. От этой мысли у меня скручивает желудок. Эти арканисты — не больше чем псы на невидимых поводках.
Король направляется ко мне, будто бы случайно. Словно это не меня он искал всё это время. Но он настолько огромен, что заслоняет собой весь мой стол. Его глаза так же чёрны, как у Каэлиса, волосы, коротко остриженные, отливают вороньим пером. В глубине этого смоляного взгляда мелькает искра — намёк на то, что когда-то, в молодости, он мог быть красив. Но теперь этот огонь остыл и огрубел с возрастом. Осталась лишь тень, опасная и холодная.
— Рад наконец встретиться с тобой, — произносит он так, словно ждал этой встречи годами.
— Ваше величество, — склоняю голову с почтением.
— Я слышал, у тебя есть нечто для меня, — его голос низок, словно ворчание самой земли, готовой разломиться надвое.
Я не могу скрыть удивления от того, как быстро он перешёл к делу, даже несмотря на то, что Юра стоит прямо здесь. Возможно, потому, что она держит голову склонённой в знаке почтения. А может, потому, что король знает: щёлкни он пальцами — и её не станет. Сейчас или в любой другой момент.
— Да, ваше величество, — я приседаю в реверансе. — Я приготовила для вас особый дар.
— Ну? Не заставляй своего короля ждать, — обрывает он меня ещё до того, как я успеваю выпрямиться.
— Отец, может, не здесь… — Равин переводит взгляд на Юру, его брови хмурятся. Узнал ли он её? Не может быть. Мы ведь готовились к тому, что он знает имена и лица всех членов Звёздного клуба. Именно поэтому и нужен был Юрин облик. Будем надеяться, что он видит в ней лишь ещё одну дворянку.
Король не обращает на сына внимания и протягивает ко мне руку.
Я запускаю пальцы в карман пальто. Карта завернута в чёрный шёлк. Держа её на ладони, я медленно разворачиваю ткань.
Его глаза вспыхивают золотом. С жадностью такой острой, что молоко бы свернулось. И в этот миг я ясно понимаю:
И вот он уже тянется к карте… Но вдруг порыв ветра срывается с ряда, сотрясая шатры. Я действую инстинктивно: хватаю карту, вновь укрываю её шёлком, прикрывая. Я лишь чуть быстрее короля. Его огромная ладонь смыкается на обеих моих руках. Жадность сменяется убийственным намерением — как я смею закрывать ему доступ к его трофею.