Светлый фон

Каэлис кивает, и я ухожу из главного зала. Внутри всё сжимается в тугой узел.

Я успеваю нагнать студентов Дома Мечей и следую за ними по лестнице. Мой первый шаг в гостиную «Убежища Клинков» словно переносит меня за пределы Академии Аркан.

Помещение огромное, с высоким сводчатым потолком, который поддерживают колонны в форме высеченных из камня мечей. Люстры, собранные из изогнутого оружия, держат кюветы с белоснежным пламенем. Свет вытягивает длинные тени от чёрно-белой мебели. Вместо тяжёлых штор окна обрамляют многослойные ткани из тончайшего шифона. Их рваные края колышутся от малейшего сквозняка, и кажется, что стены дышат — словно сама комната жива.

В центре стоит круглый стол из дерева, покрытого такой тёмной морилкой, что оно почти чёрное. Его поверхность отполирована до зеркального блеска — и мне кажется, я вижу в ней отражения студентов прошлых лет, склонённых над книгами и картами. В глубине, за столом, расположены три тренировочных круга. Книжные стеллажи создают уютные уголки с креслами.

Это не просто гостиная — это святилище всего, что Дом Мечей чтит превыше всего: знаний, действия, силы и решимости.

— Клара, Алор, пойдёмте со мной. — Эмилия ведёт нас по короткому коридору, отходящему от зала. Помещение устроено, как колесо, и каждый коридор — это спица. В конце каждого — по две двери. — Вы уже жили вместе, проблем быть не должно. Если что-то понадобится — обращайтесь ко мне или к другим членам Дома.

— Вы знали, что я окажусь здесь? — спрашиваю я.

— Ректор попросил подготовить для тебя комнату, — кивает Эмилия. — Но я бы настояла сама. Теперь ты часть этого Дома. Твоё место должно быть здесь, в академической семье.

Я одновременно чувствую себя принятой… и потерянной. Последняя, от кого я ожидала тепла, — это Эмилия. Но именно она только что убила ради меня человека.

В то время как тот, кто начинал олицетворять для меня безопасность, место в Академии, словно оттолкнул меня прочь.

— Спасибо, — тепло говорит Алор.

Эмилия уже собирается уйти, но вдруг останавливается. Подходит к младшей сестре и кладёт ладонь ей на плечо.

— Ты хорошо справилась. — На её губах мелькает редкая улыбка. — Отец будет гордиться.

Алор замирает в сиянии её похвалы, купаясь в том самом свете, который я знаю слишком хорошо. «Я горжусь тобой» — четыре самых сладких слова, что могла сказать мне мать или Арина. И те слова, что я сама повторяла Арине при каждом удобном случае. Моя грудь ноет так, будто на неё обрушилось тысяча камней. Боль от одной только мысли о ней ещё долгие годы не станет тише.