— Никто, никогда, полностью не согласен с решениями и правилами того, частью чего он является. Это идеалистичное и ложное представление. Те, кто присоединяются к Братству или Инис Файл, делают это по множеству причин. И остаются — по множеству других. Иногда дело вообще не в убеждениях, прелесть.

— Дай угадаю: ты оказался в Инис Файл не по собственной воле, а по остаточному принципу. Не хотел быть в Братстве, но всё равно стремился сражаться со Двором — и был достаточно умён, чтобы не пытаться играть в мстителя в одиночку.

Оберон молчал.

Я не знала, спугну ли я его, если продолжу давить, но рискнула:

— Почему тогда?

— Потому что я не хотел закончить, как мой отец. Умереть впустую и оставить после себя сломленных людей.

Его отец?

Что-то всплыло в глубине памяти — смутный образ той первой ночи в дворце, когда Мэддокс признался, что он — илле. Тогда же он рассказал мне о сложной интриге, начавшейся задолго до того: как Дектера соблазнила молодого Ниама, чтобы подменить детей. И чтобы привести Мэддокса с Огненных Островов…

«Связь была возможна только благодаря двум могущественным друи, которые пожертвовали своей жизнью, чтобы перенести меня сюда. Айрмид, бабушка Пвила, и Дурмас, отец Оберона. Своей магией и последним дыханием они доставили меня из Дагарта в ту самую ночь, когда я родилась».

Я с силой зажмурилась.

— Твой отец принадлежал к Братству и был частью плана с Мэддоксом.

Пустая улыбка появилась на лице Оберона.

— Он искренне в это верил. Моя мать пыталась его отговорить — просила не участвовать, или хотя бы не приносить себя в жертву, не оставлять нас одних. Мне было шесть. Но Дурмас, Шёпот Воды, был готов на всё, чтобы остановить Нессиев. Если его товарищи собирались принести себя в жертву, он не мог отступить. К тому же он был самым сильным друи в Братстве. Без него этот дракон, скорее всего, никогда бы не попал на материк. — Он бросил на меня взгляд краем глаза — с тем видом, каким смотрят те, кому скучно и кто устал от всего. Совершенно не так должен был выглядеть человек, рассказывающий нечто, что должно было разрывать душу. — Так что скажи спасибо моему отцу за свой найд нак, прелесть.

На мгновение я просто смотрела на него.

Пыталась переварить ту уязвимость, которую он только что обнажил.

То, что он и его семья заплатили цену за дело Братства — и раны от этого остались на всю жизнь.

— Мне очень жаль, Оберон.

В его глазах вспыхнуло серебро.