Даже Реан нас предупреждала:

«Не доверяйте им. Никому. Их кровь полна ненависти к людям и к демонам. Это всё, что для них имеет значение».

Это никогда не были ни Оберон, ни Персиммон, ни Мидоу.

Поскольку Сейдж молчала, Мэддокс продолжил:

— Скажи одно: ты хоть когда-нибудь по-настоящему принадлежала к Братству?

Через несколько секунд она прошептала едва слышно:

— Нет.

«Те, кто сражается изо всех сил, всегда делают это потому, что есть нечто ценное, что нужно защитить».

— Теперь я задам тебе несколько вопросов, и ты ответишь правду. Иначе сама знаешь методы охотников, как они заставляют говорить упрямцев, — а с гематитом на запястьях ты этого не выдержишь. Если решишь усложнить, Аланна выпустит тьму, которую ты так презираешь.

Моя магия плавала вокруг свободно, и это был первый раз, когда она не проявила особого рвения к боли и крови. Сейдж ей нравилась.

— Волунд узнал, что я иле, благодаря тебе?

Лицо Сейдж омрачилось, и она покачала головой:

— Гейс запрещал мне говорить. Ему пришлось самому догадаться.

Мэддокс расспрашивал её о событиях, о которых я не знала, о нападениях в Гибернии ещё до того, как я встретила их в Гримфире, нападениях, в которых он подозревал Инис Файл и для которых так и не находилось объяснения.

Сейдж одно за другим подтверждала или опровергала.

— Когда твой отец предложил нам убежище в Анисе, а ты уверяла, что мы будем в безопасности, ты уже знала, что это ложь?

— Я получила от него письмо с приказом убедить вас отправиться туда. Его точных планов не знала, но… да. Я догадывалась, что он что-то задумал для Аланны. Остальное прояснилось позже.