— Да, — Арсиноя протянула руку, добывая ключи, подхватила фонарь возле двери. — А теперь избавься от этой гадкой юбки, и пошли отсюда.

Последняя еда Джозефа и Джулс была хорошей. Стража принесла жареную утку, хлеб и мягкий сыр. Даже сахарные орешки от торговца.

— Не могу есть, — промолвила Джулс, слыша, как звенел металл тарелки у Джозефа.

— Я тоже. Какая разница, что нам дают, если мы скоро умрём? Могу дать тебе для Кэм.

Джулс подтолкнула тарелку кошке, но Камдэн даже не повернула голову.

— Она тоже не будет, — она погладила кошку по широкой золотистой голове. Она не верила, что так пройдут их последние часы. Она онемела, даже не боясь. Она ничего не почувствовала с того мига, как сказали о смерти Арсинои. И что их завтра утром казнят, тела оставят Мирабелле.

Она слышала, как Джозеф шагал в своей камере.

— Я всё время думаю о том, что мы должны были сделать. Что изменить, — промолвил он. — Но, может быть, шанса не было, — он фыркнул. — Иногда просто проигрываешь. Кто-то же должен это сделать.

— Я хочу к Каит, — горло Джулс сжалось от слёз. — И к Эллису, — она хотела даже к тёте и к маме.

— Знаю, — кивнул Джозеф. — И я. Хотелось бы, чтобы мы были где угодно, но не тут. Но тут Камдэн. И я. Не плачь, Джулс.

— Мне надо тебе кое-что сказать, — она вытерла щёки. — Арсиноя говорила о магии…

— Какой магии?

— В ту ночь, когда ты вернулся, она сделала любовное заклинание, но неправильно. Она разрушила его и думает, что ты и Мирабелла потому… — она запнулась. Джозеф молчал. — Тебе нечего сказать?

— Как, Джулс? — тихо спросил он.

— Хорошо… Но почему? Низменная магия Арсинои сильна. Это может быть правдой.

— Я знаю, что ты делаешь.

— Что?

— Пытаешься простить меня, — промолвил он, и она не могла не услышать улыбку в его голосе. — Ты не хочешь идти туда завтра, всё ещё ненавидя меня.

— Я тебя не ненавижу.