Пьетр убрал лампу и бросился к Катарине, прижимая её руки к бокам.

— Стой! Ты королева. Ты победила! Это не твоя ошибка.

— Ты не удивлён… — прошептала Катарина. — Но почему?

Пьетр долго смотрел ей в глаза, словно пытался высмотреть там кого-то ещё.

— Потому что после того, как ты прогнала меня, я отправился к Пропасти. Я спустился в неё.

Его пальцы утопали в её волосах, и она заметила, как они были холодны.

— Что ты помнишь, Катари? С момента падения?

— С момента, как ты толкнул меня, — рвано ответила Катари, опуская глаза, — ничего не помню.

— Ничего, — повторил Пьетр. — Может, нет. А может, ты лжёшь. То, что я видел там, заставило меня кричать не своим голосом.

Она подняла глаза. Он знает.

Мёртвые королевы много столетий сгрызали себя несправедливостью, прежде чем Катарина упала на них. Они смогли влить в неё свои желания, наполнить её честолюбием и искривлённой силой, а это была его ошибка.

— По крайней мере, я больше тебя не боюсь, — тихо проговорил он. — И за тебя не боюсь. Сёстры не позволят тебе умереть. Не после того, как ты умерла там.

— Но это напрасно, — она беспомощно посмотрела на Николаса. Она яд. Ни один король не возляжет с нею. Никакие дети материка не переживут в её животе.

— Я не могу выносить тройняшек, — прошептала она. — Я не могу быть королевой!

Она разрыдалась, и Пьетр прижал её к себе.

— Натали! Как она будет разочарована. А ты… Это отвратительно…

— Никогда, — Пьетр целовал её размазанную корону. Целовал её в щёки, целовал слёзы, что скользили по ним, и губы его не кровоточили.

— Пьетр, я ядовита!

— А я отравитель. И никогда ты не была для меня дороже, чем сейчас, — он поднял голову, реагируя на звук приближающегося экипажа, и крепче обнял её. — Однажды я подвёл тебя. Предал тебя. Но больше никогда. Я защищу тебя, Катари, что бы ни случилось.