– Да. Но если мы сможем найти кого-то, чей разум достаточно силен, чтобы принять проклятие, мы сможем сдержать его или даже контролировать. Подумайте об этом как об очень диком и опасном животном, которого вы посадили в клетку. – Чарльз замолчал на мгновение, затем продолжил: – Но кто-то должен принять проклятие добровольно. – Он говорил так, будто пробовал дорогой алкогольный напиток и не мог понять, нравится он ему или нет.

– Откуда ты знаешь? – мягко спросила я. – Почему ты не сказал нам раньше?

– За триста лет, проведенные с Мадлен, можно и не такое узнать, – иронично сказал он. – Кроме того, я думал, что это не имеет значения, поскольку мы все равно не можем уничтожить проклятие. Лучше известный враг, чем неизвестный. Но… ну, так больше продолжаться не может. Мы очень рискуем, все может пойти не так, но, возможно, мы переломим ситуацию в нашу сторону.

– О чем я все время думала, – вставила Иззи, и все посмотрели на нее. – Как Мадлен превратилась в Проклятие? В книге об этом ничего нет. Нет никаких записей, только предположения. Она продала свою душу, не так ли? Она стала этим существом, но как?

– Это… – тихо сказал Чарльз, глядя на свои пальцы, – …это единственное, о чем я так и не узнал. Это нечто, что произошло между ней и Огастусом, пока я лежал в постели с огнестрельным ранением и потерял сознание от лихорадки. Кажется, я только что нашел решение проблемы. Но некоторые секреты, возможно, останутся секретами.

Все замолчали, потрясенные. Джексон уставился в свой кофе, на котором блестели полосы. В конце концов Чарльз заговорил снова:

– Когда тело с проклятием умирает, тот, кто убил хозяина, забирает его.

Волосы у меня на затылке медленно встали дыбом. В моей голове сцепилась пара шестеренок, которые до сих пор беспомощно вращались.

– Что, если проклятие не найдет нового тела? Что тогда произойдет? – спросила Регина.

Чарльз поджал губы.

– В принципе, все происходит так: тот, кто убивает хозяина, становится новым Проклятием. Но если по какой-то причине что-то пойдет не так… – Он пожал плечами. – Ты спрашиваешь меня, что произойдет, когда первородный грех свободно начнет разгуливать по миру? Я не знаю, но не думаю, что это хорошо.

Стало тихо. Очень тихо. Пока не заговорил Джексон.

– Мадлен Сент-Беррингтон – мой прямой предок, поэтому я должен взять на себя это проклятие.

– Полностью согласен, – вставил Винсент.

– Винсент!

– Что? – спросил он, увидев мой злой взгляд. Он просто пожал плечами. – Кто-то должен это сделать, верно? И если он добровольно выдвигает свою кандидатуру…