На холме с Сереной я всегда чувствую умиротворение, хотя мое горе по-прежнему велико. Внутри меня, в месте, в котором должна была обитать она, теперь пустота. Об этом я тоже ей рассказываю.

Я похоронил отца на участке за огородом вместе с обломками маминого фонографа. Я знаю, что теперь они вместе. Знаю, что они обрели покой. Их смерть тоже образовала бреши в моем сердце, которые никогда не будут заполнены.

На первую годовщину ночи, когда я закопал сердце Серены, я обнаруживаю пробивающийся из земли зеленый побег. Он стремительно растет и с каждым днем становится выше. Превращается в нежное растение. Затем в крепкое молодое деревце – серебристо-белое, как она. Дерево распускает блестящие листья, и у его основания вырастают фиалки.

Через шесть месяцев береза уже высотой с меня. Я сижу под ней каждую ночь и завороженно смотрю на пятна лунного света, проникающие сквозь ее листья.

На вторую годовщину той ночи ее дерево гордо вырисовывается на фоне звезд, как серебристо-белый мемориал. Но этого недостаточно. Это не она. И никогда ею не будет. Почему-то я чувствую, будто снова потерял ее, или же наконец понял, что она по-настоящему, действительно исчезла. Мое горе как океан, и я тону в нем, плача под ее деревом.

Ветер с шепотом ерошит листья и ласкает мою щеку. Слезы высыхают. Я утешаю себя воспоминаниями о ней. Тихой ночью и сладким ароматом фиалок.

Эпилог

Эпилог

Мне снится

ветер в волосах,

корни, пьющие воду глубоко в земле,

солнечный свет, согревающий кору,

сладкий, успокаивающий дождь.

Мне снится

голос,

беседующий со мной под сиянием луны,

мальчик,

прижавшийся к моему стволу.

Иногда звучит музыка.

Иногда плач.