А в следующую обращается дымом и рассеивается на ветру.

И вот я один посреди поля трупов и раненых солдат, единственной компанией мне служат гвайдская армия и листья тлеющего леса.

Я присаживаюсь у тела Серены и провожу пальцами по ее холодному лицу. До чего жестоко, что я здесь, а она нет! Ей даже не оказали той же чести, что ее братьям и сестрам. Она не может стать деревом, которым когда-то была. Ее тело мерцает. Превращается в пепел. И его смывает дождем.

– НЕТ! – я вожу руками по земле, пытаясь собрать ее остатки, но невозможно поймать пыль во время бури.

Ее больше нет, нет, нет.

Я всхлипываю от боли и разочарования. Шепчу имя, которое она сама себе выбрала: «Серена, Серена, Серена».

Это ее не возвращает.

Но когда пара гвайдских солдат берет меня за уцелевшую руку и помогает встать, я вижу, что Серена мне оставила: свое сердце, омытое дождем.

С пару секунд мне кажется, что я слышу его биение.

Но к тому времени, как я аккуратно беру его в руки, оно безвозвратно замерло.

Глава шестьдесят пятая. Оуэн

Глава шестьдесят пятая. Оуэн

Я хороню сердце Серены на холме, где мы танцевали по четыре минуты под музыку маминого фонографа. Неловко выкапываю одной рукой яму на закате и жду, пока на небе засверкают звезды, чтобы отправить эту последнюю частичку ее на покой. Сердце лежит в деревянной шкатулке с вырезанными мной листьями и звездами.

– Все равно я тебе не верю, – непринужденно обращаюсь я к ней, приминая землю. – Я до сих пор уверен, что у тебя есть душа.

Я сижу с ней до тех пор, пока над линией деревьев не поднимается холодная луна. Играю на маминой виолончели. Плачу.

Когда на небе заходится серебристый рассвет, говорю, что мне нужно ненадолго отлучиться, чтобы забрать сестру.

– Ты же помнишь Авелу? Ты спасла ее в тот день в лесу, хотя должна была убить. А затем, когда пришел я, спасла и меня. – Я ласково прижимаю пальцы к земле, под которой покоится ее сердце. В горле встает ком. – Когда я отведу ее домой, то вернусь и буду навещать тебя каждый день. Ни одного не пропущу. – Глаза обжигают новые слезы. – Даже зимой.

Холм заливает свет, моя тень ярко выделяется на фоне травы.

– Знаешь, в лесу как-то тихо. – Я сглатываю. – Без тебя.

Неохотно поднявшись на ноги, иду по тропинке через лес к коттеджу родителей, который ничуть не изменился за это время, не считая слоя пыли. Но с пылью я быстро расправлюсь при помощи мыла и тряпок, как только вернусь с Авелой.