– В военное время в лагере гоплитов, – вполголоса признался Эней.

Воцарилась тяжелая тишина.

– Тогда нам пора идти, – наконец сказал Энндал.

– Они больше не будут меня слушать, это равносильно самоубийству.

– Если у тебя есть другая идея, не стесняйся, расскажи нам, – грубо сказал Менг Чу.

– Моя жизнь ничего не стоит, а ты, в своей варварской одежде, ничего для них не значишь! Они могут убить всех нас по одному щелчку пальцев!

– Тогда мы незаметно проберемся в лагерь.

– Незаметно? Не зря спартанская армия – самая опасная в Греции!

– И все же я не зря возглавляю армию Срединного королевства!

Эней вскочил на ноги, готовый ответить, но в конце концов выскочил из укрытия, как торнадо.

– Эней, подожди! – воскликнул Леонель, побежав за ним.

– Вернитесь! – приказал Энндал. – Там слишком опасно!

– Оставь их, – вмешался Оанко. – Снаружи никого нет. Они вернутся позже.

– Не времена нужно исправлять, – вздохнул Менг Чу, – а этого проклятого спартанского воина.

Леонель и Эней ушли недалеко. Брисеида слышала, как они шептались по другую сторону ветвей. Их силуэты выделялись на фоне белого сияния русла реки, в котором отражался полный, яркий свет луны.

Она бы присоединилась к ним, но не посмела вмешиваться в столь деликатный момент. Эти два молодых человека поделились историей, настолько чуждой ее собственному опыту! Она слышала лишь несколько обрывков их разговора, но одна фраза Леонеля засела у нее в голове:

– Я отреагировал так же, как и ты, когда впервые столкнулся с врагом, – признался он после долгого молчания, положив руку на плечо Энея. – Я тоже плакал.

В темноте Брисеида начала дрожать: на дне расщелины камень был холодным, а земля влажной. Найдя обломок валежника, она начала чертить прямую линию у своих ног. Она написала каждое имя на своем фризе, соблюдая пропорции, насколько это возможно. Справа Лиз, где-то после 3400 года, потом она сама, а слева – остальные, в прошлом.