— Леди Айр, пожалуйста, расскажи богиням, почему ты здесь, — говорит Сэй Белак, и, видимо, заметив смятение на моем лице, быстро добавляет: — А если ты не обладаешь верой, то скажи мне, и я передам сообщение.

Я делаю глубокий вдох. Прохладный дым наполняет мои легкие и, кажется, проясняет мой разум, как будто сдувая паутину. Он избавляет от лжи, раскрывает все, что я хотела бы скрыть. Я чувствую, как он выталкивает из меня правду.

— Я… скорблю, — говорю я просто, хотя это не так. Я хочу объяснить подробнее, но не могу. Мой подбородок начинает дрожать, слова застревают в горле.

— Это очевидно всему миру, — говорит Сэй Белак. — Я сожалею о кончине твоей тети. Я не буду докучать тебе банальностями о ее духе и лучших мирах, потому что знаю, что ты здесь не для этого. Ты здесь только для того, чтобы научиться, как Видар, преодолевать свою скорбь.

— Но я не хочу ее преодолевать, — говорю я, почти рыча, гнев внутри меня быстро нарастает.

— Ты боишься забыть, — говорит Мастер Истины. — Ты боишься, что если не будешь скорбеть, то забудешь свою тетю, своего отца, свою мать.

Полагаю, нет смысла спрашивать, откуда он знает о них.

— Скорбь — это любовь, — говорю я. — Я не хочу переставать чувствовать ее, как бы больно это ни было. Моя скорбь сохраняет их в живых.

— Она может сохранять их в живых, но ценой твоей жизни, — говорит он. — Тебе нужно найти баланс, иначе ты не будешь жить полноценно.

Услышав это, я замолкаю, плотно сжав губы. Я боюсь, что если не буду постоянно думать о своей тете, то потеряю связь с ней, как это произошло с моими родителями.

— Ты — сосуд для своего нерастраченного горя, и это только подпитывает твою ярость, которая в конце концов всегда выгорает, превращая тебя в пепел, — бесстрастно говорит Видар.

Я удивленно смотрю на него. Он некоторое время ничего не говорил, его холодные глаза изучали меня сквозь дым.

— Очень верно, Видар, — говорит Сэй Белак, прежде чем снова обратить свой металлический взгляд на меня. — Эти сеансы не для того, чтобы стереть людей из твоей жизни, а для того, чтобы почтить их память. Это даст им возможность продолжать существовать, а тебе — со временем восстановить с ними связь.

— Я просто… — начинаю я. — Последние две недели я была так занята, что у меня не было времени скорбеть, а потом все это обрушилось на меня сразу. Я не хочу, чтобы это продолжалось, удары безжалостны, как будто горе пытается поглотить меня.

— И поэтому это место — он взмахивает руками, его мантия раскачивается и разгоняет дым — то, где ты можешь выпустить все наружу. Чтобы ты могла продолжать жить так, как хотела бы твоя семья, зная, что ты будешь чтить их энергию и память в священном месте, под присмотром богинь. Ты не будешь одинока, но нам и не следует скорбеть в одиночестве. В основе своей мы — социальные существа, и скорбеть вместе с другими, делясь своей болью и создавая пространство для нее, — это то, о чем общество давно забыло. Возможно, все войны и все смерти сказались на нас, заставили нас забыть, что означает разделять коллективную скорбь.