На нас в молчании глазела целая площадь, но мне было безразлично — я, не отрываясь, смотрела на своего дракона.

— Ты… — прошептала я, чувствуя, как глаза увлажняются. — Ты выздоровел? Когда?

— Я пришел в себя два месяца назад, — строго сказал Северин.

— Как два? Но Натан мне писал, что…

Мои глаза округлились от возмущения. Два месяца? Он лгал мне два месяца и писал, что его брат до сих пор лежит без сознания?!

— Натан писал то, что ему велел я, — предвосхищая мой гнев, объяснил герцог.

— Но зачем эта ложь?

— Тина… — Северин вздохнул. — Я пришел в себя, но был абсолютно беспомощен. Даже рукой сначала не мог пошевелить. Яд Стехны что-то повредил во мне, и я был инвалидом.

Из моих глаз снова побежали слезы. Боже, представляю, как дракон ужасно себя чувствовал! Он, привыкший к физической свободе, привыкший гордиться своей силой и мощью — оказался скованным немощью.

— Мне так жаль, Север, так жаль! Но почему мне ничего не сказали? — с волнением начала спрашивать я. — Я бы пришла, ухаживала за тобой…

— Именно поэтому, — сухо сказал мужчина, и я замолчала.

Ах вот оно как! Ну конечно! Разве мог позволить гордец герцог, чтобы я кормила его кашкой с ложки или выносила за ним утку?

— Ты ничего не понимаешь! — обиженно сказала я. — Неужели ты думаешь, что я перестала бы восхищаться тобой или любить тебя, если бы увидела беспомощным и больным, Север?

— А я не хотел, чтобы ты видела меня таким, — глаза герцога блеснули. — Меня долго лечили, я учился заново двигать руками, садиться в постели и вставать. Учился ходить.

Я бросила взгляд на трость в его руках. Ах вот оно что! Ну дурак хвостатый! Ну дурак! А я все это время…

— Ты хоть понимаешь, как я страдала, думая, что ты до сих пор между жизнью и смертью, а, Север?

Мне захотелось ударить его, и я даже подняла сжатый кулак, но вокруг было слишком много глаз, чтобы я могла прилюдно обращаться так с правителем Нура. И я опустила руку, поджав губы.

— Ну попадись ты мне только в темном углу, — процедила я.

В глазах мужчины вспыхнуло веселье.

— Мечтаю об этом.