– Рисунок? – Лопухин задумался. – Нет. У неё, знаете ли, к живописи душа не лежала. Никогда не любила рисовать, не интересовалась этим. А вот записывать – другое дело. Конспектов и заметок много нашли. Она все лекции из университета набело переписывала. И черновики сохраняла. И ещё… дневник вела. Мы случайно его обнаружили.

– Дневник? – заинтересовался Митя. – Там было что-то примечательное?

– Не знаю, – развёл руками Лопухин. – Я открыл, понял, что это, и не стал читать. И жена не стала. Всё-таки это личное. Думаю, Оленька не хотела бы, чтобы другие знали её секреты.

– Вам что – не было любопытно?

– Видите ли, я учу детей уважению к частной жизни и этическим границам. А если сам не следуешь заданным установкам – разве можешь считать себя хорошим учителем и честным человеком?

«Вот это выдержка», – восхитился про себя Дмитрий, но вслух сказал:

– Роман Сергеевич, нам очень нужен этот дневник. Может, вам, как отцу и преподавателю, неловко лезть в чужие тайны. Мне, как следователю – нет. Более того – возможно, там есть ключ, подсказка к обстоятельствам смерти вашей дочери. Понимаете?

– Как-то не думал об этом, простите. Я, конечно, его принесу. Только…

– Разумеется, всё изложенное там останется в рамках следствия и не будет разглашаться. И сам дневник я вам верну.

Лопухин встал и поднялся наверх. Митя огляделся в ожидании. Маскарон на часах по-прежнему зевал. На каминной полке улыбалась с фотографии в траурной рамке навеки восемнадцатилетняя Оленька. А рядом стояла ещё одна карточка – девочки лет шести, с такими же светлыми кудряшками, чем-то отдалённо похожей на Ольгу. Дмитрий нахмурился. Кажется, в этой семье был всего один ребёнок. Откуда вторая девочка?

Сыщик осмотрелся внимательнее и заметил ещё пару деталей, поначалу не бросавшихся в глаза. Красный мячик, выглядывающий из-под дивана. Исчёрканные цветными карандашами стены возле камина.

– Вот, возьмите, пожалуйста. – Вернувшийся Лопухин протянул сыщику толстую тетрадь. – Надеюсь, это поможет.

– Благодарю. Я верну его как можно быстрее, не волнуйтесь за сохранность. Роман Сергеевич, вы говорили, что у вас одна дочь. Но, мне кажется, в доме появился ещё один ребёнок?

– Да. – Учитель улыбнулся и перевёл взгляд на каминную полку. – Мы сами не ожидали. Отвозили с женой Оленькины вещи в Воспитательный дом, а там эта девочка. Она была так похожа и так смотрела… Мы не смогли оставить её в интернате. Наденька. Надежда… Они с супругой сейчас гуляют. Это такое чудо. Танечка-то моя уже не смогла бы выносить дитя, но тут сам Диос нам послал знак.