Рисунок обнаружился в первой же коробке с надписью «Всякое».

Глава 21, в которой сыщик получает откровение за откровение

Глава 21,

в которой сыщик получает откровение за откровение

Три. Три портрета барышень из девяти – уже закономерность. А значит – нужно искать «старичка», кем бы он ни был.

С какого же начать моста? Основных в Москве – двенадцать, как правильно подсказал Вишневский, но больших среди них не так много. Какой-нибудь Тессинский мост через Яузу вряд ли подойдёт – узкий, пешеходный, людей там ходит мало. Следует начать с самых крупных. А тут выбор невелик: Большой Каменный или Москворецкий. Митя подбросил монетку. Решка. Что ж, значит, Большой Каменный.

До места сыщик решил пройтись пешком. Когда идёшь один, есть время подумать, а настроение города как-то направляет на нужный лад. Иногда Москва суетливая и нервная, порой напыщенная и гордая. В этот раз она показалась Мите задумчивой. Стояла середина сентября, пушкинская осень… Город неспешно переодевался в золото и багрянец, как будто сомневаясь, не рано ли менять облик. Так достают из сундуков одежду на сезон – придирчиво рассматривая, стряхивая пыль и выискивая прорехи и проплешины. Ну как, прослужит ли ещё год?

Быстрее всего было добраться переулками, но ноги сами понесли Митю на Тверскую, а оттуда – на Моховую, мимо здания Университета. За его оградой переговаривались и смеялись студенты, и сыщик вдруг подумал, что сейчас не прочь вернуться в то беззаботное и голодное время. Денег вечно не хватало, учёба порой отнимала бессонные ночи, но какими же насыщенными и яркими были эти дни! Теперь там и Соня, среди весёлых студиозусов. Проучится пару месяцев, заведёт новых друзей, найдёт себе другие увлечения…

После «подвального происшествия» они уже несколько дней не виделись и не говорили. И это, пожалуй, было даже к лучшему. Не то чтобы Митя сокрушался о проявленной откровенности и о том, что рассказал Соне свою самую большую тайну. Ну разве что совсем немного. Стоит ли открывать барышне свои слабости? И вообще – уместно ли мужчине быть слабым? Но слова как-то полились сами собой, и сыщик выложил всю историю, подробности которой до сих пор знал лишь Глеб Шталь.

Выложил, разумеется, только личное, без деталей операции «Волшебный круг», все невольные свидетели которой, оставшиеся в живых, подписали бумаги о неразглашении. И Митя подписал. Хотя что он там видел-то? Кроме дна телеги и срезанных верхушек гор?

Больше всего Митя боялся, что Соня будет его жалеть. Не стала. Наоборот, назвала смелым. Удивительная девушка. Других таких нет. И ещё этот несостоявшийся поцелуй. Проклятый Казюков! Что ему мешало принести фонарь на минуту позже? А всё, момент упущен. И кто знает, повторится ли он снова?