***

Кафе было маленьким, уютным, пахло хорошим кофе, молоком и ванилью. Мороженое оказалось невероятным — нежное, с насыщенным вкусом фисташек, тающее на языке. Они сидели у окна, наблюдая за прохожими, и продолжали говорить. О Петербурге, о его дождях и тайных двориках. О любимых художниках и писателях. О своих мечтах, которые когда-то казались несбыточными, а теперь — почти забытыми. Виктор рассказывал о своём детстве, о мечтах стать археологом, о том, как он случайно наткнулся на реставрацию и понял, что это его призвание. Он говорил о страхе перед обыденностью, перед тем, как жизнь может затянуть в рутину, лишить красок.

— Знаешь, — Виктор вдруг стал серьёзнее, его глаза потемнели, — я всегда считал, что искусство — это способ остановить время. Сохранить момент, чувство, мысль. Сделать их вечными. Но не так, как мумия, а как живое, дышащее воспоминание. То, что можно пережить снова и снова, не теряя остроты.

Лив вздрогнула. Вечными. Это слово прозвучало слишком остро, слишком близко к её собственной, ужасающей реальности. Ей вспомнились вопросы, которые она задавала себе.

— А ты веришь в вечность? — спросила она, её взгляд был прикован к его лицу, пытаясь найти в нём ответы на свои собственные страхи.

Виктор улыбнулся, чуть грустно, словно за его плечами была целая жизнь.

— В ту, что в картинах — да. В ту, что в жизни... не знаю. Слишком много боли в ней, Лив. Слишком много потерь. И знаешь, иногда мне кажется, что самое ценное — это не бесконечность, а способность ценить каждый миг. Потому что именно эти мгновения, хрупкие и мимолетные, делают нас живыми, наполняют смыслом. И в них, наверное, и кроется настоящая вечность, не та, что измеряется годами, а та, что ощущается душой.

Лив молчала, её пальцы теребили ложку, а в голове звучали его слова, такие простые и такие глубокие. Он не знал. Не знал, насколько близко его слова к её миру, к её проклятой вечности с Дорианом. Но в его словах было столько тепла, столько человечности, что Лив почувствовала, как что-то внутри неё, давно запертое, обледеневшее от ужаса и отчаяния, чуть-чуть приоткрывается, впуская свет. Она почувствовала родство душ, необъяснимую, но глубокую связь. Казалось, она нашла кого-то, кто понимает, не задавая лишних вопросов, не требуя объяснений.

Когда они вышли из кафе, Лив чувствовала, как её обволакивает лёгкая, почти забытая беззаботность, словно она на мгновение смогла выдохнуть. Она смеялась над очередной шуткой Виктора, когда её взгляд случайно скользнул по припаркованной машине неподалёку. Чёрный внедорожник. Слишком знакомый. И ледяной, неподвижный силуэт за тонированным стеклом. Сиенна. Конечно же. Как иначе...