Лив медленно повернулась к нему. В её глазах не было ни прежнего страха, ни явного гнева. Только усталость, смешанная с какой-то новой, холодной решимостью, словно она приняла бой.

— Я работала, — ответила она, её голос был ровным, без единой фальшивой нотки. — И да, провела время хорошо. Мне нужно было это. Разве ты не этого хотел? Чтобы я жила... полноценной жизнью?

Дориан медленно шагнул в комнату, его движения были плавными, почти гипнотическими. Он не приближался вплотную, сохраняя тонкую, незримую дистанцию, но его присутствие заполняло всё пространство, делая воздух густым и тяжёлым.

— Я заметил, — его губы тронула тонкая, едва заметная улыбка, а взгляд задержался на её лице. — Ты выглядишь... спокойнее. И это хорошо. Надеюсь, твой новый друг-реставратор не слишком увлекся твоей душой? Я предпочитаю быть единственным, кто видит её насквозь. Не хотелось бы делить такую... ценность.

Лив прищурилась, и в её глазах мелькнула искорка, выдающая лёгкую провокацию.

— А ты ревнуешь, Дориан? — её голос был дерзким, но с лёгкой, почти игривой ноткой, словно она только что раскрыла его маленькую тайну.

Он усмехнулся, его взгляд стал острее, хищнее. В его смехе звенела сталь, но в нём не было агрессии, скорее азарт.

— Я не ревную, Оливия. Я владею. А то, что принадлежит мне, не должно отвлекаться на... второстепенные экспонаты. Они могут быть интересны, но никогда не займут главное место. Хотя, должен признать, его рассуждения об искусстве были довольно... тривиальными для человека, который, кажется, видит себя философом.

Лив покачала головой, не сдержав лёгкой, искренней улыбки. Его ревность была такой... характерной. Не давящей, а скорее забавной, в его неповторимом стиле. Он был Дорианом до мозга костей, и это было одновременно пугающе и притягательно.

— Ты занимаешься тем, о чём мы говорили? — спросила она, её голос стал серьёзнее, возвращаясь к главной, болезненной для неё теме.