Он повернулся. Словно почувствовал. Его глаза мгновенно нашли её. На его лице появилась мягкая, искренняя улыбка, такая тёплая и светлая, что она отозвалась в её собственной душе. Он подошёл к ней, его движения были такими же спокойными и расслабленными как всегда, без тени спешки или навязчивости.

— Ты всё-таки решилась? — спросил он, его голос был тихим, но в нём звучала глубокая, искренняя радость.

Лив посмотрела ему прямо в глаза. Боль в её душе ещё не утихла, но теперь к ней примешивалось и что-то новое — предвкушение.

— Да, Виктор, — твёрдо ответила она. — Решила, что мне это действительно нужно.

Он кивнул, его взгляд задержался на ней чуть дольше обычного. В этом взгляде не было напора, только понимание и принятие.

— Что ж, — произнёс он, — тогда нам пора. Рейс через пятнадцать минут.

Лив слабо улыбнулась. Она повернулась к выходу на посадку, и Виктор мягко повёл её за собой. Ступив на трап, Лив почувствовала, как её сердце начинает отпускать, сбрасывая оковы. Самолёт медленно двинулся по взлётной полосе, набирая скорость. Рывок. Подъём.

И вот он, этот миг.

Самолёт рванул в небо, унося её прочь. Высоко над городом, который хранил так много её боли и её прошлого. Высоко над особняком, где остался Дориан, его власть и его ложь. Лив смотрела в иллюминатор на уменьшающиеся дома внизу, которые вскоре превратились в крохотные точки, а затем и вовсе исчезли. Рядом, в соседнем кресле, сидел Виктор. Он не спал, не читал, просто смотрел вперёд, беззвучно разделяя с ней это освобождение. Он был её мостом в новую жизнь, оплотом человечности и надежды. Она улетала. Не просто подальше от всего этого. Она летела к себе. К той Лив, которая могла смеяться и быть счастливой. И, возможно, к чему-то действительно новому рядом с ним, на пороге своей собственной, подлинной вечности.