– У меня есть ещё один выбор: сражаться за простой народ, который вы терроризируете, – прошипел каджит.

– Какое тебе дело до простого народа? Ты здесь чужак, по крови и по духу. Твоя родина – это песчаная пустыня, а твой идеал – это деньги и алчность. Вы, каджиты, вечно будете жить среди песков, гоняясь за богатствами, ведь такова ваша эгоистическая природа. Вы продадите своих же, дабы получить положение. Многих я повидал из твоего рода. И все они оказались низменными и алчными рабами.

– Они выбрали свой путь, норд, – ответил Ахаз’ир. – Но вот что я тебе скажу: хоть нашу родину стараются принизить, лишить достоинства, находятся те, пусть и немногие, которые поднимают голову и пытаются сражаться. За свободу, за сохранение своей самобытности. И пускай в Эльсвейре борьба ещё не приняла такой характер, как здесь, в Скайриме, где норды сражаются за сохранение своей самобытности, своего достоинства, права самим выбирать, как им жить, моё сражение начинается здесь и не закончится здесь, пока последний выродок, наподобие вас и всех членов вашего клана, не падёт от меча правосудия.

– Тогда ты выбрал свой путь, каджит, – сказал норд, вынимая из ножен меч. – Не следовало тебе заявляться сюда, совать свой длинный хвост в свои дела. Ты заплатишь за это.

Он сделал шаг вперёд. Ахаз’ир тут же вынул свой меч. Обращённый вниманием на него, каджит не успел среагировать на быстрые шаги за своей спиной. Он получил сильный удар тупым предметом по затылку. Нижние лапы подкосились, его меч свис вниз, но не высвободился от хватки. Он почувствовал пинок по ногам, свалился, вновь удар. На этот раз его лапа ослабла, меч упал на землю. За ним рухнуло и само тело. Наёмники налетели, словно туча. Толпой они начали пинать каджита своими мощными стальными сапогами. Ахаз’ир закрывал свою голову предплечьями лап, но мощные удары постепенно выбивали из него сознание. Взор его медленно туманился. Мощный удар ногой в живот. Болевой шок и резкое потемнение в глазах. Он слышал ругань и насмешки наёмников, но более не видел ничего, словно тёмный туман окутал его взор. Вскоре перестали слышаться и голоса.

Непрекращающийся звон в ушах разносился страшным эхом по всей голове. Сквозь небытие каджит чувствовал, как его бессознательное тело было поднято и сейчас свисало на чьих-то плечах. Шаги, повороты, чей-то голос – всё это усиливало боль во всём теле. Он её чувствовал, хоть и спал крепким сном.

Сквозь бесконечный звон в ушах Ахаз’ир слышал голоса. Два голоса, мужской и женский. Обрывки слов, скоротечных и наполненных беспокойством и тревогой.