Она почувствовала исходящую от Бектера испепеляющую ярость, которую лишь распаляли слабые возражения Сорган Ширы. И тут Рин поняла: это не просто борьба за власть. Это возмездие.

Бектер хотел сделать ради своей сестры Тсевери то, на что Сорган Шира была не способна. Он жаждал отомстить. Сорган Шира хотела взять никанских шаманов под контроль, а Бектер желал их уничтожить.

«Ты слишком долго позволяла цыке жить в империи, как им вздумается, мама, – звенел ясный голос Бектера. – Слишком долго жалела этих подонков наймадов. Хватит!»

Остальные всадники с ним согласились.

Они уже давно переметнулись на его сторону. А теперь лишь показали, с кем они.

Обмен мыслями завершился за один миг.

Сорган Шира отпрянула. Как будто съежилась и уменьшилась в размерах. И Рин впервые увидела на ее лице страх.

– Бектер, – сказала Сорган Шира. – Пожалуйста…

Бектер отдал приказ.

Землю у ног Аугуса усыпали стрелы. Тот сдавленно взвыл. Рин бросилась вперед, но слишком поздно. Она услышала щелчок, а потом выстрел.

Сорган Шира упала. Из того места в ее груди, куда попала пуля, клубился дымок. Она опустила взгляд, потом перевела его на Аугуса, на ее лице отразилось недоумение. А потом она завалилась на бок.

Чахан метнулся к ней.

– Ама!

Аугус бросил использованную аркебузу и поднес к плечу вторую.

И тут все случилось одновременно.

Аугус нажал на спусковой крючок. Кара бросилась вперед, чтобы загородить брата. Ночь прорезал грохот, и близнецы рухнули одновременно, Кара упала навзничь, на руки Чахана.

Всадники обратились в бегство.

Рин закричала. Из ее рта вырвался поток огня, выплеснулся Аугусу в грудь и сшиб его с ног. Аугус закричал, бешено извиваясь, чтобы сбить пламя, но оно не гасло, а пожирало воздух из его рта, влилось в легкие, выжигая изнутри, пока он не обуглился, а крики не утихли навсегда.

Предсмертная агония Аугуса затихла, превратившись в легкое трепыхание, как у насекомого, Рин упала на колени и закрыла рот. Огонь потух, Аугус больше не шевелился.

За ее спиной обнимал сестру Чахан. Над левой грудью Кары появилось темное пятно крови, словно нарисованное невидимым художником, оно все расплывалось и расплывалось, напоминая расцветающий мак.