– Скорее всего взорвутся.

– Скорее всего, – повторила она.

– Придется тебе поверить, что мы с Рамсой способны справиться с задачей. Если они не взорвутся, мы покойники.

– Это да.

Рин прижала ладони к груди. Стоя на краю огромной пропасти, она чувствовала себя такой крохотной. Под этими утесами не раз завоевывали и теряли империи. И сейчас они вот-вот потеряют еще одну.

– Думаешь, мы можем завтра победить? – тихо спросила она. – В смысле, есть ли у нас хоть малейший шанс?

– Я семь раз проводил расчеты, каждый раз по-новому. Учел все разведданные, вероятность – словом, все.

– И?

– Я не знаю. – Его кулаки сжимались и разжимались, он явно изо всех сил сдерживался, чтобы не теребить волосы. – И это раздражает больше всего. Знаешь, на чем сходятся все великие стратеги? Неважно, какова численность твоей армии. И насколько хороши твои планы. Мир создан из беспорядка, и война изначально непредсказуема, так что в конце концов ты не узнаешь, кто останется в живых. Невозможно предсказать исход сражения. Мы знаем лишь, что стоит на кону.

– И на кону стоит охренительно много, – сказала Рин.

Если они проиграют, восстание будет подавлено, и на ближайшие десятилетия Никан погрузится во тьму, его будут раздирать стычки местных противоборствующих сил и остатки войск Федерации.

Но если победят, империя превратится в республику, устремленную в новое и блестящее будущее с Вайшрой у руля и гесперианцами рядом с ним.

И тогда Рин придется задуматься о том, что будет после.

И тут ей пришла в голову мысль – поначалу крошечный зародыш, но затем пылкий взрыв надежды. Быть может, Вайшра только что указал ей путь к спасению.

– Как добраться до голубятни? – спросила она.

– Могу тебя отвести, – ответил Катай. – Кому ты хочешь послать письмо?

– Муг.

Рин развернулась и начала спускаться обратно к городу.

Катай последовал за ней.