Никто не должен их видеть, тем более Миранда. Когда моей сестрице хочется выплеснуть свой яд, самый лучший способ его ускорить — игнорировать и не реагировать. Ей быстро наскучит. Миранда из тех, кто никогда не оставит последнее слово за кем-то, и оттого спорить с ней было так же бесполезно, как рубить мечом море.

— Или жених не по вкусу? — девушка демонстративно хихикнула, обходя по кругу мое укрытие, и остановилась напротив. — Тебе бы стоило быть благодарной, Килиан. Отец вон сколько средств вложил в твою свадьбу! — она обвела ладонью мой наряд. — Так что ты должна бы окупить его вложения. Ну же, Килиан, улыбнись, — потребовала гадюка, не скрывая издевки. — Иди и обними своего мужа, чтобы он и его папенька остались довольны своим договором. Не смей порочить своего отца!

Последнее она уже выкрикнула, растеряв всю притворную улыбку, и занесла руку, чтобы ударить меня по щеке. Не чтобы сделать больно, а чтобы еще больше унизить этим шлепком.

Перехватив ладонь в воздухе, я впервые позволила себе с удовольствием и ненавистью сдавить ее своими пальцами и прижечь силой, заставляя сестрицу изумленно разомкнуть напомаженные губы.

— Я — Винтер!

— Неблагодарная!.. — Миранда отпрянула от подоконника и растерла болезненно покрасневшую кожу.

Громко застучав каблуками, сводная сестра спешно убежала, оставляя меня, наконец, одну в холодном, продуваемом флигеле, где летом спала прислуга. Не чувствовавшая холода от рождения, сейчас я сожалела, что он не мог остудить мой пыл. Заморозить меня, утягивая в ледяное забвение. Позволить мне остаться здесь навсегда, намертво скованной льдом.

Единственное, что мне оставалось делать, — вернуться на практически тайный праздник, собирая крупицы оставшейся гордости. Не вернусь — будет хуже. Не могу позволить гостям растаскивать по столице слухи о том, что супруга молодого Винтера — жалкая размазня, проплакавшая весь вечер над невинной шуткой.

Соберись, Эвер. Все как-нибудь наладится.

Глава 3

Глава 3

— Эвер! Чудесно выглядишь, милая!

Старенькая и подслеповатая тетушка Финнис протянула руку, трепетно сжимая мою ладонь в старчески дрожащих пальцах.

Дальняя родственница отца, живущая где-то в пригороде и приглашенная исключительно для массовки на торжество, лучезарно улыбалась, искренне веря в подлинность праздника.

— Такая красавица! — продолжала она, от всей души улыбаясь. — Глаз не оторвать!

— Спасибо, тетушка, — поклонившись единственной приятной родственнице, заботливо поправила шпильку, державшую ее старенькую, пахнущую пылью шляпку. — Рада, что вы приехали.