Снова послышался глухой стук, за ним еще один. Все больше длинных, похожих на личинки силуэтов поднималось из земли. Еще немного, и их будет такое скопище, что за ними не разглядишь канистры.

Прицелившись в ближайшую канистру, Ноэль нажал на спуск. Пуля угодила в цель со звонким лязгом, но его заглушил грохот Лориного дробовика. Еще одна канистра, развороченная выстрелом, подскочила и завертелась, расплескивая содержимое по земле.

Эрни держал ружье наготове, пока Лора с Ноэлем методично расстреливали канистры. Скрутив насадки, Лора выпустила широкий заряд картечи. Один из размытых белых силуэтов, крутанувшись, отпрянул, упал на четвереньки и снова ползком устремился к лагерю.

– Эрни! – крикнула Лора.

– Готов, – отозвался тот.

Белая оборванная орда хлынула вперед. Эрни выстрелил, одинокая точка красного света взметнулась на тонком пальце дыма. С мгновение она сияла, точно звезда, потом полетела вниз, затухая; к тому времени, как она упала среди извивающихся белых фигур на пропитанную бензином землю, от нее остался лишь тускло тлеющий уголек, но и этого хватило.

Полыхнула ослепительная вспышка, в лицо Ноэлю влажно ахнуло жаром, когда испарился снег. А потом грянули вопли.

Ноэлю вспомнились легенды о мандрагоре, чей корень при попытке его выкопать издавал такой душераздирающий вопль, что всякий услышавший его падал замертво. Быть может, эти создания, тощие и бледные, словно корни, породили и эти легенды, помимо историй о троллях и гоблинах.

Сколь бы ужасны ни были вопли, они означали победу, пусть и кратковременную. Тощие силуэты корчились и падали в пламени, и над лагерем поплыл запах, кислый, едкий и дурманящий. Он обжигал Ноэлю горло, щипал глаза и вызывал тошноту.

Отвернувшись от костра, Ноэль посмотрел через поле в сторону Колодезного тракта. Ослепленный вспышкой, он не сразу, но все-таки различил смутные бледные силуэты, движущиеся через луг. Они остановились… во всяком случае, пока.

Ту же картину он увидел к западу от Вышней улицы и к югу от Кузнечного переулка. Отовсюду надвигались полчища тварей – он предположил, что они поднялись по горной дороге из Тирсова дола и рассредоточились, чтобы окружить лагерь, – все они теперь остановились как вкопанные.

Ноэль решил бы, что они наблюдают, но на это твари, естественно, не способны; стало быть, они прислушиваются или принюхиваются. Видит Бог, запах гари трудно не учуять.

Вопли стихли. К счастью, утихла и дикая вонь от пожара – а может, она была до того ужасной, что Ноэлю просто отшибло нюх.

Бледные твари не шевелились. Насколько Милли могла различить их очертания, все они застыли в скрюченных позах. Может, с них довольно, раз они увидели, что жители деревни способны дать отпор?