На этот раз Око, похоже, заметило ее присутствие. Оно сместилось совсем немного, но достаточно, чтобы Элли на мгновение ощутила его пристальный взор: крошечная частица времени, в течение которой она постигла его, а оно – ее. А потом веко опустилось, страшное золото погасло, и Око исчезло.

Элли рухнула на колени в пыль и повалилась бы в нее ничком, не схвати ее кто-то за руку. Кто-то что-то кричал в ухо. А потом грянул вопль, заглушивший все остальные звуки. Он звучал в отдалении, но состоял из бесчисленных голосов, ни один из которых не был человеческим, и, казалось, доносился отовсюду сразу. Это кричали твари: не в агонии, как при ожоге или попадании на свет, – то был вопль ужасной ярости и обманутых надежд. А кроме того, в нем, разумеется, звучала дикая жажда мести.

– Элли!

Этот крик перекрыл остальные, и Элли обернулась на него, пока ее подымали на ноги. На нее смотрело лицо – клоунская маска, выбеленная пылью, волосы торчат во все стороны, глаза красные. Зрелище показалось ей настолько чуждым, что она чуть не отшатнулась, но рот выкрикивал ее имя, и в слабом, еле слышном зове сквозил манчестерский акцент. Шарлотта. Шарлотта потянула ее за руку, и Элли заковыляла за ней. «Итаку» она потеряла, но сейчас это не имело значения. Элли закрыла глаза и позволила Шарлотте увлечь ее за собой, а бесчисленные вопли звенели и разносились эхом в ямах под миром.

На уступе над пещерой сознание Мэдлин Лоу перешло на другой уровень, и она увидела, как спящие под холмом сущности зашевелились, пробуждаясь. Но вдруг, наполовину проснувшись, они вновь начали погружаться во тьму. Обратно в Бездну, где останутся недвижимы.

Она ожидала, что тут и придет конец – ее труд завершен, цель достигнута; но боль и тошнота утихали, отступая, подобно отливу, и силы снова вливались в нее. Последнее одухотворение. Прикосновение Благодати: ты молодец, добрый и верный служитель. А может, это был дар – сила и ясность ума, чтобы спасти остальных.

Как и многие другие добрые и верные служители, Мэдлин подозревала, что ее удел – направлять других к спасению, которое ей не светит. Ничего страшного. Это она – ха-ха! – переживет. Она устала; она исполнила свой долг и была довольна. Осталось сделать совсем немного.

Она надела рюкзак. Ужасная тяжесть обрушилась на искалеченную спину, но боли не было, только ясность. Внизу загремели кости и камни – Элли и Шарлотта, обе покрытые пылью, карабкались по склону.

– Пойдемте, – сказала Мэдлин. Вопли эхом разносились по туннелям: твари бесновались от боли и ярости. – У нас мало времени, чтобы выбраться.