– Где?..

– В церкви, – сказала Тара. – Пристанище последней надежды.

– Сесть хочешь? – спросила Милли.

Джесс кивнула; Милли и Тара помогли ей.

– Хочешь взять его? – Тара протянула ей малыша.

– Ну привет, – прошептала Джесс. Джоэль посмотрел на нее и радостно загукал, растянув в улыбке беззубый ротик; ей захотелось разреветься. Затем она увидела еще кое-кого.

– Привет, – сказала Элли Читэм. Рядом с ней сидел маленький серый песик. У него были теплые, ласковые глаза, совсем не такие, как у собак Дома.

– Привет.

– Рада, что с тобой все в порядке.

– Говори за себя. – Джесс выдавила слабый смешок, но он быстро угас. Шутки о жизни и смерти сейчас неуместны.

Бестолочь Джесс. Бестолочь.

– Нам нужно поговорить, – сказала Элли.

Что-то сжалось у Джесс внутри. Ну что еще?

– Мы полагаем, что все закончилось, – проговорила Элли. – Точно станет ясно не раньше ночи. Но Пляску мы остановили, а Мэдлин… – На мгновение она замолчала. – Мэдлин завалила пещеру, ту, в Пустотах. Перекрыла им путь наружу.

Разумеется, все понимали, что ничто не мешает Им найти другой путь, но Джесс промолчала.

– Мэдлин? – проговорила она. – Викарий? Она?..

Элли кивнула и погладила песика.

– Мне очень жаль. – Джесс сжалась в комок. Еще одна жертва, и все по ее вине – разве не так они подумают теперь, когда все закончилось и Джесс им больше не нужна? Она снова Харпер, изгой, которого нужно гнать взашей.

– Это была ее воля. Она… – Элли умолкла и покачала головой. – А, неважно. Если повезет, все закончится. Но они все еще там. Поэтому нам понадобятся люди, которые будут следить за ними.

– Ой. – Глаза Джесс защипало, щемящая тяжесть внутри усилилась, грозя снова повалить ее на пол. Ну вот, началось. Марш в свою конуру, харперовское отребье, где тебе и место. После всего, что случилось, они гонят ее обратно на Курганное подворье (при условии, что Дом вообще пустит ее на порог), чтобы разгребать дерьмо за них. Следить, не вернутся ли Они, и первой встать у Них на пути, первой принять смерть. Печаль и обида сменились гневом, кулаки сами собой сжались. Теперь она понимала маманю, ее горечь и озлобление на окружающий мир. Провались они все пропадом, есть только мы, даже если эти «мы» – Кира и Пол. Мы хотя бы держимся вместе. Хотя бы друг за друга стоим горой. Неужели им нужно, чтобы она стала как маманя?