* * *

Очнулась от жара и боли, глаза открыть сразу не получилось. Сознание возвращалось слишком медленно. Казалось, что когда-то из-за чего-то оно полностью потухло, и теперь ему подарили новую жизнь. Требовалось время, чтобы оно могло развернуться и понять, как ему жить в этой новой, подаренной небесами жизни. Горячий липкий пот покрывал тело, гулкая боль придавливала, добавляя ощущение беспомощности. Рядом скрипели половицы, и слышался треск поленьев в печи. Пахло парным молоком и печёным хлебом. Чьи-то костлявые ладошки обтирали мои ноги. Я забеспокоилась, кто это может быть, но выдохнула, когда услышала женский голос.

— Сейчас, болезная ты моя, ножечки жиром натрём, да в шерстяные тряпки замотаем, — говорила старушка. — Скажи спасибо деду моему, что нос в такой холод высунул. Это всё лиса. Повадилась к нам кур таскать, ужо две штуки унесла, рыжая бестия! Вот он теперь и ходит, караулит её. Ужо и капканы наставил округ дома-то. А тут, глядь, ты, милая, да с воином раненым. Привёз, говорит, насилу на сани вас сгрёб. Ты, девчуля, и мужик твой, вижу богатеи, да только мне всё равно, прости. Старые уж мы поклоны бить, хошь обижайся, хошь нет. Старик ругат. Но мы господ спасли? Спасли. Так наверно же простят нас. Вот так.

Я чуть не закричала от боли, когда она принялась заматывать мои ноги верёвками поверх шерстяных платков. Открыла на миг глаза, и мир размылся, поплыл. Успела заметить стол с грубой скамейкой и печь с обвалившейся на углу побелкой.

— Где? — шепотом спросила я, имея в виду генерала. На большее сил не хватило.

— Мужик-то? — по её голосу я поняла, что она посмотрела куда-то в сторону. — Плох он. Дед его обмыл, как смог. Рану я зашила, теперь только лечить.

— А маги… Маги в селении есть? — я смогла открыть глаза и увидела перед собой древнюю старушку с необычайно добрыми глазами.

— Маги? Откудова им тут взяться-то? — она подняла выцветшие брови. — Господа к нам не хаживают, за налогами только работников присылают, а у простого люда магию выжгли уже годков пять назад, а можа и десять… — старушка задумалась и пожевала беззубым ртом, — а можа и двадцать… не помню я… старая стала. Бывает, пойду в сарай, прихожу, а зачем пришла и не вспомню. Постою, постою, да назад вертаюсь. А раньше целительницей была, магичила, в городе жили недалеч от столицы, дед мой, маг огня бывший, в кузне работал. Люду простому, хоть и без шику, но жилось, все как-то устраивались. А потом король издал указ, чтоб простому люду взять и выжечь магию. Не всем, а неугодным. А как понять, угодный ты королю аль неугодный? Вот так и пошла свистопляска. Мы с дедом бежали сюда, подальше от столицы, так нет, достали. Тут в селе столько плача было. Бабы ревут, детишки орут, мужики чуть воевать не начали… А, — она махнула рукой, — всем магию выжгли. Как я просила, оставьте мне, хоть детишек от хворей лечить, так нет, не послушали даже. Теперь без магии долго не пожить и в каждом дне себе не помочь.