Я попыталась вспомнить, знала ли, что король выжигает магию простым людям. К стыду своему, что-то такое слышала, но без подробностей, да и, сказать честно, меня больше волновала жизнь людей в моём княжестве. За них я несла ответственность и могла точно сказать, что никто никого не притеснял и не принуждал. Люди жили своей жизнью, могли смело переезжать в пределах княжества, никто не чинил препятствий. И магию у них, тем более, никто не забирал и не собирался забирать.

Старушка проковыляла к печке и принесла кружку с настоем трав. Они хоть и оказались горькими, но прибавили сил. Через некоторое время я уже смогла нормально говорить.

— Как он? Он… — голос дрогнул. — Он будет жить?

— Будет, конечно, — беззлобно усмехнулась старушка. — Только, красавица, давай выздоравливай, день тебе на отлёжку я дам, а дальше сама своего мужика мой, пои, корми, да печкой занимайся. Можешь в лесок за дровами сходить, дров мало, да по хозяйству мне поможешь немного.

— А? — очень хотелось сказать, что я совсем не знаю, как ухаживать за раненым, но старушка не дала мне продолжить.

— Мы-то по соседству живём, а в этом доме раньше семья проживала. Муж, жена, да доча. Поехали они в город, а так и не возвертались. Просили за домом присмотреть, уж как год прошёл… Или два… Не помню. Мы за домом присматриваем, а их и нет. Может, в городе устроились, кто же теперь знает, — она поднялась с табурета и засобиралась уходить. — Глянь, вот тут, значица чугунок, тут вода чистая, вот в этом ковшике воды нагреешь. Тут травки, крупы, еда какая имеется. Разберешься.

— Спасибо вам, — только и успела произнести, как входная дверь за ней закрылась.

Покрутила головой. У дальней стены, на кровати с тонким матрасом, весь замотанный в шерстяные тряпки, лежал мой генерал. Через некоторое время я всё-таки поднялась с постели и смогла подойти к нему. Его грудь тяжело поднималась и опускалась, будто каждый вдох давался с усилием. Лоб и виски покрывали крупные капли пота. Они стекали и впитывались в пряди волос. Сейчас стало совсем не важным его звание генерала — передо мной лежал раненый воин, человек по имени Сайнар Табай. И кроме благодарности за спасение, я испытывала к нему нечто большее. Наверное, у чувства пока не было названия, но я точно знала, что в сердце давно обосновались мысли об этом человеке. Мысли хрупкие, воздушные, но полные нежности и надежды.

* * *

Дни текли один за другим, без спешки, без торопливой суеты. Я часто ходила в гости к людям, спасшим меня. Мы вместе обедали и пили чай, иногда я помогала им, чем могла. Но самым главным для меня стала, конечно, жизнь Сайнара.