Лоример и Кроули открыли частное сыскное агентство. Зная «кухню» высшего общества изнутри, они умело избегали скользких заказов и брались только за интересные дела, снискав репутацию неподкупных и эффективных специалистов.

Марс и Молли по-прежнему жили с нами. Я так и не могла читать её мысли, как бы не старалась. Сознание этой кошечки по прежнему оставалось для меня закрытой книгой. Но если мне вдруг становилось грустно, она всегда оказывалась рядом, громко мурлыча и утешая своим теплом. Марс же с каждым годом становился всё ворчливее и язвительнее. Что поделать, старость. Он много лежал на подоконнике, греясь на солнце, или у камина, лениво наблюдая за мной. Иногда он мог молчать неделями, и это беспокоило меня до слёз. Я боялась его потерять.

Однажды он привёл в мою комнату молодого рыжего котёнка-подростка. Подтолкнул его мордой в мою сторону и невозмутимо удалился. Новый жилец был совершенно бестолковым, игривым существом. Я никак не могла сосредоточиться, продираясь сквозь ворох хаотичных мыслей в его голове. Он то и дело выскакивал из-за угла и хватал меня за ноги, а потом, задрав хвост, уносился прочь. Иногда он церемонно преподносил в «подарок» дохлую мышь и смотрел на меня влюблёнными глазами.

Я назвала кота Федькой в честь знакомого мальчишки из того мира, откуда пришла. Этот парень был моим соседом по парте — не самым умным учеником, но очень добрым и весёлым. Этот кошачий ребёнок чем-то напоминал мне его.

Марс теперь часто пропадал, иногда появляясь в саду. Обычно он сидел где-то вдалеке и смотрел на меня с какой-то бесконечной грустью, сверкая мудрыми, янтарными глазами. Я отгоняла тяжёлые мысли и тихо молилась. Господи, пусть он будет со мной как можно дольше, даже таким вредным старым брюзгой.

Спустя год после суда до нас дошла весть: лорд Гарольд Эштон умер в тюрьме. Говорили, что его свела в могилу чахотка, а в последние дни он окончательно лишился рассудка, разговаривая с призраком брата и называя себя Адамом. В конце концов, он нашёл способ покончить с собой. Я не испытывала злорадства, лишь тихую печаль о судьбе человека, принёсшего столько горя.

Время от времени мы навещали Генри в родовом поместье. Я всегда просила его сопроводить меня к месту упокоения лорда Эдварда и леди Элизабет Рэдклифф. Они не были моими кровными родителями, но те тёплые воспоминания, что достались мне от Авроры, заставляли меня тосковать по ним, особенно по отцу. Генри, как и много лет назад, перед моим первым венчанием, молча стоял рядом, давая мне возможность побыть наедине с мыслями, а потом ждал на скамейке. Я была бесконечно благодарна ему за эти моменты и понимание.