В этот момент былинка в руках у меня хрустнула и осыпалась серо-зеленой пылью на пол. Лейри Корса громко вздохнула и принесла мне еще несколько. Потом громко сказала в сторону, будто бы ни к кому не обращаясь:

— Ох уж, этот турнир. Ох уж, эти первокурсники… каждый год одно и то же. И для учебы никакой пользы.

Правда, Кобб и Сигилл, которых лейр Кройст тоже отобрал для участия в турнире — как запасных бойцов — придерживались противоположного мнения.

— Никакого теперь бесполезного рукоделия, — радостно заметил Кобб, узнав, что теперь нам можно не ходить на факультативные занятия проводников и архитекторов.

— И никаких скучных лекций! — добавил Сигилл. После того, как наши имена огласили на общем собрании, лейр Кройст получил право распоряжаться нашей учебной программой — а также нашими снами и нашими жизнями — как ему вздумается.

Как оказалось, правила турнира не запрещали преподавателям сражаться на арене, но вот уже много лет подряд такого не случалось. И наконец сам лейр заклинатель будет отстаивать честь Академии!

— Индюк надутый, — буркнула Малка, когда мы сидели в аудитории и глядели, как лейр Кройст раскланивался с деканами других факультетов, принимая поздравления. — Если бы не ты…

Я молча отвернулась. Оттянула воротник платья, который в последние дни все чаще казался мне слишком тесным и душил… особенно в присутствии лейра куратора. И я достоверно понимала, почему так происходит, но не готова была признаться даже самой себе. В мыслях произнести эти слова. Я влюбилась в Запфира. Бездумно, безосновательно, глупо и бесповоротно.

И не знала, что принесет мне эта любовь.

Радость… или горе.

Воссияю ли я радом с ним… Или погасну, бесславно умерев от страха во сне.

Глава 25. Зимний сон

Глава 25. Зимний сон

Через несколько дней черные ветви деревьев в парке засияли инеистым нарядом, а землю окутал пушистый полог снега. В Академию пришла зима. Камины и печи топили без передышки, воздух в коридорах был теплым и таким сухим, что трескались губы, а на окнах расцвели бело-голубые льдистые узоры.

Я почти перестала выходить наружу. После каждого практического занятия, после каждого столкновения с кошмарами я подолгу отлеживалась в постели, спрятавшись под толстым пуховым одеялом, и его тяжесть и нежные объятия несколько примиряли меня с моей новой реальностью. В которой было много тьмы и страха, в которой был лейр Кройст, который — в отличие от одеяла — обнимать меня не спешил. Каждый раз, когда мы оказывались близко, когда смотрели глаза в глаза, когда он поддерживал меня за локоть, закрывал своим телом, спасал, клал ладонь на плечо… Каждый раз мне хотелось признаться ему в своих чувствах.