– Она просто отличается от всех остальных, ваша культура. Но, может быть, кто-то просто должен ее тщательно изучить, и тогда миру откроются совершенно невероятные знания.

– Можешь этим заняться, а я стану объектом твоего исследования.

Я демонстративно отвела взгляд. В традиционной кеппоханской одежде, которая не скрывала его мускулистые руки и грубые татуировки, он представлял чрезвычайно интересный объект исследования, вне зависимости от степени бескультурности.

– Все, что выяснишь, можешь записать на семнадцатой странице – ее хватит.

Я возмущенно раскрыла книгу и пролистала ее в поисках семнадцатой страницы.

– Но она совершенно пуста.

– Она как раз для тебя. Ты можешь изучить этот мир и его культуру и все, что узнаешь, записать в этой книге. Тогда у тебя будет что-то, чего не найдешь ни в одной библиотеке, даже в самой большой, и даже в Лиаскай.

Я не могла ничего сказать. Меня сильно удивило, что он запомнил все, что я ему рассказала. Как будто он меня… видел. Настоящую, истинную меня, которая сейчас была вынуждена скрываться за совсем другим образом.

– Тебе никогда не придется беспокоиться, что тебя не пускают в университет, – университеты будут драться за тебя, чтобы ты пришла к нам и дала заглянуть в твои записи о Царстве дэмов.

– И в главу о культуре Кеппоха.

– Тут хватит одной страницы. Семнадцатой, – буркнул он.

– Спасибо, Аларик, – тихо сказала я, и мой голос прозвучал слабо, потому что внутри меня нарастало новое чувство. Несмотря на все тревоги, я ощущала бесстыдное, неуместное счастье. И оно было таким родным для моего сердца, что я больше не хотела ему препятствовать. – Никто никогда еще не воровал для меня книг.

– Никто? – возмущенно спросил он. – Что не так с немийцами, если они не могут украсть книгу для девушки?

– Да, что? – И теперь мне пришлось признать, что за всю свою жизнь я не получала более прекрасного подарка.

– Напомните мне, – сухо сказала Вика, глядя на разверзшееся перед нами ущелье, – чтобы я, как свяжу себя узами брака с богатой семьей и приобрету право голоса в Немии, приказала снести и сжечь все мосты. Видеть их больше не могу. Ни одного, особенно такого.

Никто ей не возразил. То, что простиралось перед нами над уходящей в ничто бездной и будто исчезало в низко нависших облаках, явно не было рассчитано на вес людей. Или все же рассчитано? Казалось, будто мост соткан из тонких, как волос, почти прозрачных нитей. Он походил на результат трудов огромного паука. Эфирное дуновение пустоты, которое держалось на предчувствиях и предположениях. И это по нему мы должны пройти?