Исполинское чудовище выползало из врат. Оно лишь отдаленно напоминало человека, скорее – смесь истлевшего зомби и еще чего-то, более омерзительного и жуткого. Огромная голова была облеплена грязными серыми волосами. В пустых провалах глазниц зияла пустота. Беззубый рот жадно хватал воздух, будто чудовище только что вынырнуло из-под воды, где провело немало времени.

Тварь высунулась из врат по пояс. Она возвышалась на сотню метров, страшная, истлевшая, изуродованная, будто вылезшая и самых кошмарных глубин ада. Цент и Владик, распластавшиеся на земле, оцепенев от ужаса, не мигая смотрели на это исполинское чудовище. Обоим прежде казалось, что они уже повидали достаточно всяких монстров, чтобы перестать поражаться им. Но то, что вылезло из построенных богинями врат, было настолько чудовищным и несуразным, что разум отказывался признавать реальность этого существа. Какой-то голос в голове твердил с маниакальным упорством – такого не может быть!

Тварь замерзла, опершись руками на бетонные края врат. Пустыми глазницами она взирала на раскинувшийся перед ней мир, мир, из которого она была изгнана тысячелетия назад. В пустоте между мирами, в холоде, мраке и одиночестве, древняя богиня терпеливо ждала того дня, когда сумеет вернуться обратно. И настроение у нее за это время отнюдь не улучшилось.

Цент первым вырвался из лап оцепенения. Вид исполинского чудовища внушал невыносимый ужас, но герой девяностых не утратил способности трезво мыслить. Он быстро понял, что сейчас, когда богиня только-только вырвалась из своей темницы и находится в некоторой растерянности, у него есть единственный шанс остановить ее раз и навсегда. Едва ли он сумеет убить Морену одним ударом, даже с ее дочерями это не срабатывало, но нужно попытаться что-то сделать, иначе всему конец.

Стиснув зубы, Цент начал подниматься на ноги. От разверстых в пустоту врат тянуло невыносимым холодом, а от самой богини несло тошнотворным трупным смрадом такой силы, будто где-то поблизости разлагалась целая тысяча тел. Владик продолжал валяться на щебне с широко распахнутыми глазами, и Центу стало ясно, что от слуги помощи ждать не приходится. Впрочем, Владик и в своем обычном состоянии был довольно бесполезен.

Пошатываясь, и стараясь не выронить из руки топор, Цент побрел к вратам. Мистическая секира духов пылала ярким синим пламенем, и чем ближе Цент подходил к Морене, тем ослепительнее оно становилось. Но, одновременно с этим, усиливался и исторгаемый вратами холод. В какой-то момент Цент понял, что не дойдет. Он уже промерз до костей настолько, что боялся в любой момент выронить топор из окоченевших пальцев. А до исполинской ладони богини, которой та опиралась на край колодца, оставалась еще метров двадцать.