Девочка неотрывно, практически не моргая, наблюдала за жутким метаморфозом, а когда он, казалось, завершился, старуха судорожно вцепилась в подкатившиеся к ней часы. Это произошло так резко, что Молира аж подпрыгнула, боясь, что эта ведьма ухватит ее за ногу. Но Нейле было уже наплевать на окружающих, дрожащими пальцами с неимоверно отросшими желтыми ногтями она неловко и безрезультатно пыталась запихнуть обратно в погнувшийся круглый корпус вываливающиеся золотые внутренности, снова завести часы, переставить стрелки назад, но сколько бы она не крутила ставшее бесполезным колесико завода, ничего не происходило. Тогда одряхлевшая красавица отползла в сторону и забилась в угол, разразившись истеричным плачем, стонами вперемежку с жутким хохотом. Она обхватила плечи своими костлявыми руками, и ветхое тело раскачивалось из стороны в сторону в такт рыданиям.

— Добились чего хотели… Забирайте ключ, все забирайте… И уходите!.. Прочь, вон, с глаз моих долой, больше никого видеть не желаю! Вы меня убили, убили меня… больше никогда мне не быть молодой и красивой… — причитала она, всхлипывая. — Ах, Лауритц, а ведь я тебя любила!.. Я их всех по-своему любила… А ты глупец… Ты можешь стать счастливейшим человеком, но из-за своей нелепой глупости рискуешь ничего не достигнуть в жизни…

Ларри удивленно вытаращил невинно-васильковые глаза, а в его беззвучном шевелении губ можно было различить: «Да как же так?..», «Что ж такое?..» и «Сударыня!..» Олли уже кралась у стенки к выходу, размышляя на ходу, не зря ли она разоружилась и, авось, канделябр ей еще пригодится, а судовой врач вдруг двинулся в противоположную сторону, в сторону старой рухляди, рыдавшей над сломанными часами.

— Ты куда? — остановила его принцесса.

— Я хотел только удостовериться, что с ней все будет в порядке…

— Да все с ней будет в порядке, сказочный ты дурень! Ей еще, может, получше нашего будет. Вот она бы тебя не пожалела.

— Я знаю, Олли, я уже это понял… от частоты того, как меня будут называть дураком, я глупее не стану. Но в моем желании не было ничего зазорного… Ладно, пойдем уже, — он открыл перед девочкой дверь, пропуская ее вперед. — А вот ей самой сейчас можно посочувствовать — она старая, жалкая, никчемная… минуту назад у нее было все, а теперь — только разбитое корыто… Хотя… ее «корыто» будет приносить хорошую прибыль до тех пор, пока люди пьют кофе и едят шоколад. Так что, ты права, пожалуй, все с ней будет в порядке, только злодейств творить будет меньше… я надеюсь.

Пересекая проходной зал, Олли замерла у застекленной стены, за которой во влажных зарослях миниатюрных джунглей копошилась разнообразная членистоногая живность.