Граф Эрроубэк поднял руку:

— Благодарю, сир Джоакин. Я уловил общую канву и хочу уточнить: зачем вы сделали все это?

— Зачем?!

— Да, зачем? Леди Аланис была беспомощна и бедна, а вы отчаянно нуждались в деньгах. Вы могли отдать ее Блэкмору или Галларду, или Лабелину — любой заплатил бы за нее гору золота! В чем причина вашей странной верности?

— Я — благородный человек.

— Да бросьте!.. — отмахнулся граф.

— Я люблю ее, — сказал Джо.

— Как?

— В каком смысле — как?

— Любовь бывает разной, сир Джоакин. Любите, как вассал любит сюзерена? Как набожный фанатик — внучку Праматери? Как бедняк — надежду на наживу? Как ничтожный человек — свою мечту о возвышении? Как мужской орган любит теплое женское лоно? Ответьте, добрый сир!

Джоакину не пришлось долго искать слов: раскрыл рот, и они хлынули пенным потоком, будто из туннеля в плотине.

— Отвечу, милорд. Я люблю ее, как безмозглый дурак. Как идиот, променявший все на мираж! У меня была верная лошадь, отцовский меч, прибыльная служба, нежная девушка. Я бросил все ради мечты — правда, глупость? Я шел за Аланис, когда она смеялась надо мной, и когда помыкала, и ругала на чем свет стоит. Хранил верность, когда она была злой капризной сукой, и надменной ледышкой, и полумертвой рухлядью. Она просила Ориджина бросить меня в яму, а я умолял его помочь ей. Великий герцог не мог понять, зачем это делаю, — как и вы не понимаете сейчас. А я отвечу, зачем. Видите мир за окном, милорд? Красиво, когда смотришь с птичьего полета, верно? Вот так я вижу мир, когда Аланис рядом! Ни одна башня недостаточно высока, чтобы заменить мне это чувство! А когда Аланис нет — я будто на дне реки под плотиной. И никакой горы золота не хватит, чтобы выбраться из этой бездны!

Граф Эрроубэк несколько раз хлопнул в ладоши:

— Отлично сказано, сир Джоакин. Очень красиво, я тронут! Будь я менестрелем, записал бы ваши слова.

Он хлебнул из кубка. Потеребил перстень на пальце, зачем-то снял его.

— Выражусь вашим поэтическим языком, храбрый воин. Никаких слов, даже самых красивых в мире, недостаточно, чтобы заставить меня рискнуть жизнью, честью, семьей и графством. Лишь поступок может убедить.

— Какой, милорд?

— Если знакомы с Аланис столь близко, то вы должны знать: она берет на службу лишь тех, кто готов за нее умереть. А вы готовы, сир Джоакин?

— Да, милорд.

— Отрадно слышать.