– Заткнись.

– …специально для вас. Молочный, а то вы молоко совсем не пьете… – упрямо закончила она, готовая вновь расплакаться.

– Прекрати и послушай. Ты позволила страху управлять твоей жизнью. Тебе страшно вновь пережить боль, унижение, беспомощность? Тебе страшно, когда Мартен тебя целует? А ты сама не пробовала его поцеловать?

Девушка изумленно уставилась на меня.

– Да как можно?..

– Я только что сделала тебе больно. Синяки долго не сойдут. Но ты продолжаешь, как собачка, ластиться ко мне со своим десертом. У тебя гордость есть? А, демон, забудь. Представь, что ты целуешь Мартена. Тебе страшно?

На ее щеках запылал румянец, Пиона робко покачала головой.

– Я не могу… Как можно?.. Это ведь неприлично и…

– Неприлично, стыдно… Какая глупость! – раздраженно фыркнула я, понимая, что роль наставницы Матушки Гён у меня не удается, не хватает терпения – проще эту дуру прибить. – Стыдно, но не страшно, верно? А если бы ты знала, что за поцелуем последует боль? Как бывает, например, когда ты поранила ножом палец, но все равно надо готовить обед? Тебе будет страшно готовить обед из-за того, что когда-то порезала палец?

– Нет, но это ведь другое…

– Почему же другое? Ты мужественно закусишь губу и продолжишь готовку, тебе даже в голову не придет каменеть от страха? Запомни – когда ты чувствуешь боль, надо радоваться и сражаться дальше. Потому что ты еще живая, ведь не больно только мертвым. Для них все кончено, а у тебя еще есть надежда. Кстати, некоторые искусницы даже в боли ухитряются найти наслаждение…

Я горько улыбнулась, потому что у меня это так и не получилось. Но я благодарна Матушке Гён за ее науку, хотя иногда мне казалось, что лучше бы я там и сдохла.

– А страх унижения и беспомощность существуют исключительно в твоей глупой голове, – я постучала костяшками пальцев по ее аккуратно причесанной головке. – Посмотри на себя. Ты молодая здоровая девка, кровь с молоком, весишь раза в два больше меня. А ведь я с кровати не вставала несколько дней. Но ты даже не подумала сопротивляться, когда я повалила тебя на кровать и задрала юбку. Почему? Почему ты не сопротивлялась?

Пиона обиженно закусила губы и страдальчески наморщила нос, готовая опять разреветься.

– Ты выбрала себе роль жертвы и ничего не хочешь менять. Но ты попробуй примерить роль охотницы, вдруг она тебе понравится? Образно говоря, ты отказываешься готовить обед из-за глупого страха боли. Ты довольствуешься черствым хлебом и водой вместо того, чтобы немного потерпеть и насладиться изысканным лакомством, которое сама же можешь приготовить по собственному вкусу… – у меня позорно заурчало в животе, пока я говорила, но я упрямо продолжала увещевать девчонку. – Не отказывай себе в плотских утехах, просто научись сама их выбирать.