Сделать его соленым? Но тогда тоже много не выпьешь. А если сладким? Сладкое нравится почти всем…

Я разделила перемолотую смесь на дюжину равных частей, чтобы попробовать его подсластить. Мед, сахар, лакрица, яблоки, изюм… Я возилась целый день и к вечеру едва стояла на ногах. У меня ничего не получалось. Мед отслаивался неаппетитной пеной, сахар не хотел растворяться в слишком густом напитке, застывая противными кусочками и скрипя на зубах, лакрица давала отвратительный привкус, а яблоки и изюм практически не добавляли сладости. Но самое ужасное, что я обожралась шоколадом до такой степени, что потеряла вкусовые ощущения и не могла отличить одну порцию от другой. А до состязания осталась неделя. Мне нужна была победа и рецепт, потому что маш-ун уже раз подыграл мне, публично объявив о помолвке княжны, и может пригодиться еще, когда Густав объявится в столице. Нет, будет неразумно обманывать ожидания Уль Джена…

На кухню заглянул инквизитор, принюхался с подозрением, покачал головой, но ничего не сказал, собираясь прошмыгнуть в свою комнату.

— А ну стоять! — окликнула я его. — Идите сюда.

Он неохотно подошел ко мне.

— Госпожа Хризштайн, вам лучше? Вы уже готовы ответить на мои вопросы?

— А вы уже готовы ради разнообразия сдержать свое обещание?

— Какое?

— Попробовать все, что я приготовила, — я обвела рукой разгромленную кухню. — Все.

Кысей судорожно сглотнул и отвел глаза. Злость пополам с неудержимым желанием охватили меня. Нет, определенно, шоколад действует возбуждающе. Осталось только придумать, как это использовать.

— Вы обещали, — еще раз напомнила я инквизитору, надвигаясь на него с чашкой напитка в руках.

— Хорошо, — выдавил он обреченно. — Я попробую. Вы только не волнуйтесь.

Он попытался отобрать у меня чашку, но я проворно зачерпнула теплый шоколад на палец и поднесла его к лицу инквизитора.

— Так пробуйте. Давайте.

— Я не буду! — возмущенно уклонился он. — Что за!..

— Вы обещали, — сквозь зубы процедила я, оттесняя его в закуток между столом и стеной.

— Нет! — замотал он головой. — У вас пальцы грязные, что за глупость…

Я прижала его к стене и мазнула почти остывшим шоколадом по губам. Кысей недовольно фыркнул и попытался вытереть рот ладонью, но я прижалась к нему, обняв за шею, и прошептала:

— Мне самой слизнуть?

Он торопливо облизнул губы, от чего у меня в бешеной пляске зашлось сердце.