— Подожди, Кысей… Ты поосторожней все-таки… Твоего отстранения требует уже не только маш-ун Уль Джен, но и князь Тимофей. Ты хоть знаешь, какие слухи гуляют о тебе и… юной княжне Юлии?

Я застыл у двери, стиснув зубы, потом развернулся к кардиналу.

— И какие же?

— Будто у нее с тобой интрижка… Поговаривают, что она не зря зачастила в монастырь святой Милагрос, грехи отмаливает, а может и что похуже…

— У кого мог повернуться язык сказать подобную мерз… — я осекся, внезапно сообразив, у кого. У кого не язык, а змеиное жало, брызжущее ядом и отравляющее все вокруг…

К повторному визиту в монастырь я подготовился основательно. Не поленился съездить к Нишке и пообщаться с ней, потом посоветоваться с профессором церковного права и поднять архивные материалы на предмет прецедентов. Меня злило, что приходится терять время на подобные глупости и уловки вместо того, чтобы искать колдуна и Серого Ангела. Зато в библиотеку Академии наконец доставили нужную мне ранее книгу с переводом. Я даже не смутился из-за осуждающего взгляда смотрителя, равнодушно сунув ее вместе с остальными книгами по праву и истории святынь. Реликвия заступницы Милагрос практически во всех источниках упоминалась очень кратко, но в одной старой книге имелось довольно странное примечание к ее описанию.

Да видящий скрытое узрит благодать в слезах, да мыслящий запретное проведает путь кустам, да откроются звезды, и погаснет солнце, когда человек достигнет Источника…

Меня зацепило в этой фразе упоминание звезд, потому что на гравюре заступница одной рукой прижимала к себе младенца, а второй сплетала лучи небесных светил, указывая дорогу морякам в неспокойном море. Я не мог отделаться от мысли, что это не просто поэтическое описание, а нечто большее…

Матушка-настоятельница холодно кивнула мне.

— Что привело вас сюда, инквизитор Тиффано?

Я оставил любезности для другого раза и также холодно ответил ей:

— Дела. Я приехал забрать изъятые вами архивы по Асаду.

Настоятельница надменно выгнула бровь.

— Какая напраслина! Могли не утруждать себя дорогой, я собиралась вернуть их завтра, — она подошла к шкафу и отворила его собственным ключом, достав бумаги.

— Зачем вы их забирали? Или вернее, для кого?

— Что за тон, инквизитор Тиффано?

— Вы показали их госпоже Хризштайн? — я старался не выдать гнев, пряча записи в дорожный кофр, но пальцы дрожали.

— Я не обязана перед вами отчитываться.

— Не думал, что этой пройдохе так легко удастся вертеть вами…

— Следите за словами!